– Конечно, – оживилась девица, – и очень
красивые, но составлять их надо особым образом: строгий стиль, без кокетства…
– У моей ближайшей подруги сорокалетие…
– Прекрасная дата, – обрадовалась продавщица, –
могу предложить чудесный вариант.
Ее руки замелькали над вазами.
– Вот так, так, так и так…
– Может, ленточку?
– Ой, ну что вы, ни в коем случае, – воскликнула
артистка, – у нее есть дети?
– Да.
– Тогда можно украсить фигурками на подставках. Если желаете,
приложим коробку конфет…
– И сколько будет стоить такой букет?
– Триста, – спокойно ответила девушка, но не
успела я порадоваться тому, что в моем кошельке лежат четыре сотни, как она
добавила: – Сейчас из у.е. в рубли переведу.
Из кармашка появился калькулятор, и красотка уточнила:
– Восемь тысяч четыреста, но без доставки.
Стараясь скрыть ужас, я произнесла:
– Ваш букет мне не нравится.
– Хотите в красных тонах? – спокойно спросила
«киска» и опять пошла к вазам.
– В прошлый раз, когда я покупала венок для похорон,
меня обслуживала другая женщина, она делала композиции лучше, – схамила я.
– Не знаете ее имя? – ласково улыбнулась «киска».
– Откуда бы, но…
– Вот у нас здесь карточки, – не дала мне
договорить девочка и указала на столик. Там на тоненькой ножке болтался
плакатик «Сегодня вас обслуживает Леночка».
– По-моему, было написано «Сонечка», да, да, абсолютно
точно – «Сонечка», позовите ее!
Леночка напряглась.
– Простите, у нее выходной, но есть Света, старшая по
смене, кандидат наук, профессиональный ботаник!
– Не хочу Свету, – капризничала я, – хочу
Соню. Кстати, букет на сорокалетие подруги – только начало, я хотела поручить
вашему салону оформление банкетного зала для своего юбилея, двести квадратных
метров, думала, справитесь, но теперь вижу, что не хотите удовлетворить
клиента, не желаете получить выгодный заказ. Или разыщите Соню, или я
отправляюсь в салон «Орхидея»!
– Сейчас, сейчас, – засуетилась девушка, –
минуточку подождите, извините за задержку, сейчас директор придет!
Быстрее молнии «киска» метнулась вбок, музыка стихла. Через
секунду хлопнула дверь, и передо мной возникла подтянутая дама лет сорока,
холеная, с безупречным макияжем, скромными, но дорогими украшениями, в
элегантном деловом костюме.
– Вот, – пропела «киска», – знакомьтесь,
Наталья Константиновна…
– Ступай, Лена, – велела директриса и вежливо, но
без всякого подобострастия поинтересовалась: – Вы хотели видеть Соню?
– Да, – достаточно зло ответила я, – именно
Соню, только ее, с другими и разговаривать не стану!
Наталья Константиновна открыла было рот, но тут вновь
раздалась музыка, и я не сумела сдержать удивление:
– Однако!
– Что вам не нравится? – довольно резко
осведомилась директриса, наверное, я ей не понравилась.
– Да вот музыка.
– Она вам не по вкусу?
– Мне нравится Бетховен, а сейчас звучит вещь, которую
редко исполняют. Рондо для фортепиано «Ярость по поводу утерянного гроша»,
никогда не слышала ее в магазине.
Теперь возглас изумления не удержала директриса:
– Вы музыкант?
– Теперь нет, но когда-то закончила Московскую
консерваторию по классу арфы.
Наталья Константиновна всплеснула руками:
– Ну такого просто не бывает! Между прочим, я тоже
выпускница консерватории и тоже арфистка.
Мы уставились друг на друга. Потом директриса сказала:
– Вот что, пошли в мой кабинет, там и поговорим по
душам.
В отличие от торгового зала комната, где сидело начальство,
была маленькой, даже крохотной, без всякого намека на цветы и «сухие
композиции». Наверное, роскошные орхидеи, розы и хризантемы надоели Наталье
Константиновне до зубовного скрежета.
– Кофе будешь? – по-свойски обратилась ко мне
коллега по арфе.
Честно говоря, терпеть не могу растворимые напитки, но
болтать о том и о сем лучше за чашечкой напитка, пусть даже и отвратительного.
Но меня ждало неожиданное. Директриса включила маленькую
экспресс-машину и вмиг приготовила две чашечки отличного натурального кофе.
– Как твоя фамилия?
– Романова.
– Слушай, у тебя была коса? Длинная, до пояса!
– Верно, – удивилась я, – на четвертом курсе
отрезала, еле-еле маму уговорила. Все вокруг давно со стрижками бегали, а у
меня косища по спине моталась, надоела – жуть!
– Значит, я правильно вспомнила, – улыбнулась
Наташа, – у Эммы Теодоровны занималась?
– Да.
– Я тоже. Только старше на три года.
– А как твоя фамилия?
– Амиранова.
– Погоди, погоди, так это ты получила второе место на
конкурсе в Варне, когда училась на пятом курсе?
– Точно, – засмеялась Наташа, – я.
– Что же больше не играешь?
– А ты сама концертируешь?
– Нет.
– Почему?
Я растерянно пробормотала:
– Сначала замуж вышла, и потом, кому теперь арфа нужна?
В симфонических оркестрах места заняты, а сольные концерты, по-моему, только
Дулова и давала. Некоммерческое предприятие арфа.
– Вот и я тоже, – вздохнула Наташа, – замуж
вышла, потом развелась, осталась одна с ребенком, пришлось идти в такое место,
где деньги платят. Еще хорошо пристроилась, при цветах… Сережку Лаптева
помнишь? Ну, контрабас, подающий огромные надежды?
Я кивнула:
– Конечно. У него и мама, и папа в оркестре в Большом
играли.
– Родители умерли, – вздохнула Наташа, – а
сам Сережка теперь директор кладбища.
– Кто?!
