Ничего не сказав, я быстренько отсоединилась. Надо же,
заклинило, бывает иногда такое с телефонами! Выпив из чашечки кофе, я
предприняла еще одну попытку и вновь налетела на ту же особу. Тут я уже не
выдержала и сказала:
– Бога ради, извините, но меня все время с вами
соединяет, это телефон 152-60-51?
– Да.
– Пантелеевы тут живут?
– Нет.
– Они переехали?
– Эта квартира всегда принадлежала только мне, –
вежливо ответила девушка, – Веревкиной, никаких Пантелеевых тут не было.
– Вы Аня?! – обрадовалась я.
– Да, – удивилась женщина, – а вы кто? И
почему просите каких-то Пантелеевых, если хотите со мной поговорить?
– Бога ради, простите, директор салона «Лилия», Наталья
Константиновна, дала мне два телефона, ваш и еще одного генерала. А я
перепутала, думала – звоню ему, а попала к вам. Но вы мне даже больше нужны.
Правда, Наталья Константиновна сообщила, будто вы давно уехали из столицы…
Помните ее?
– Конечно, – спокойным голосом ответила
Аня, – я работала в «Лилии» целых три года, потом вышла замуж и уехала, вы
меня абсолютно случайно поймали, я всего на два дня вернулась, у меня мама
заболела.
– Анечка, – взмолилась я, – мне очень надо с
вами поговорить.
– Да кто вы? И о чем будем беседовать?
– Вы Соню Репнину знали?
– Очень хорошо, учились вместе в парикмахерском
училище, а потом я ее в «Лилию» рекомендовала на свое место, но почему вы
говорите о ней в прошедшем времени? – насторожилась Аня.
– Соня погибла.
– Как, – ахнула девушка, – она же такая
молодая, что случилось?
– Ее убили.
– Как! – снова ахнула Аня.
– Давайте я подъеду и все расскажу.
– Конечно, пишите адрес.
Я быстренько оделась и крикнула Ксюше:
– Ничего не делай, пирогов не пеки, котлеты не жарь,
вернусь и сама приготовлю.
– Невкусно было? – расстроилась Ксюша.
– Нет, что ты, потрясающая вкуснятина.
– Тогда почему?
– Тебе уставать нельзя, вредно перед родами.
– Ой, – засмеялась Ксюша, – разве от этого
можно устать? Вот когда я в столовой носилась с подносами, это – да! Прямо
руки-ноги отваливались! Приползешь домой, ляжешь, а под коленками словно вода
переливается… А дома, у плиты, разве это утомительно?! И потом, Кирюшка с Лизой
так здорово кушают, так приятно…
– Все равно, ложись на диван и читай, сама приготовлю.
– Ладно, – кивнула Ксюша, – только с собаками
прогуляюсь.
Я вздохнула. Не слишком люблю топтаться во дворе с нашей
сворой и при любом случае стараюсь переложить эту обязанность на чьи-нибудь
плечи, как правило, заставляла гулять Кирюшку или Лизавету. Но дети целыми
днями тотально заняты, и потом, беременным ведь полезен свежий воздух…
– Хорошо, – согласилась я, – с собаками
можно, но потом на диван, с детективом!
– Я их не люблю, лучше стихи.
– Пожалуйста, пошарь у Кирюшки в комнате, там в шкафу
полно сборников.
– А Володя не говорил, он звонить будет?
Я остановилась так, словно налетела на стену, и от
растерянности ответила слишком резко:
– Нет.
– Странно… – протянула Ксюша.
– Ничего необычного, теперь очень дорого попусту
болтать.
– Да? А он вроде говорил, что ему на работе переговоры
оплачивают.
– Нет, – рявкнула я, – и потом, он в тундре,
там нет телефонов.
– Нет так нет, – покладисто ответила Ксюша, –
наверное, скоро вернется. Ну, девочки-мальчики, гулять пойдете?
Рейчел, Рамик, Муля и Ада ринулись к двери.
– Тише, тише, – засмеялась Ксюша, – с ног
сшибете.
Радостно улыбаясь, она пошла к лифту. Я молча глядела ей
вслед, чувствуя, как к глазам подкатывается горячая влага. Нет, Ксюша, Володя
никогда не позвонит и не вернется, нам всем придется учиться жить без него.
…Анечка Веревкина оказалась самой настоящей красавицей.
Огромные черные глаза, бездонные, словно море, смоляные волосы, красивыми
крутыми волнами падающие на точеные плечики, но кожа не смуглая, а
нежно-розовая, похожая на лепестки бутонов шиповника… И фигура не подкачала.
Анечка запросто могла сделать карьеру в модельном бизнесе. Рост у нее был, очевидно,
где-то около метра семидесяти пяти, талия тонюсенькая, бедра стройные, но в
отличие от большинства плоскогрудых «вешалок» бюст Ани тянул размер на третий,
никак не меньше… И зубы у нее оказались хороши, и ногти на руках были
удлиненной миндалевидной формы! Бывают же такие счастливые женщины, которым
господь отсыпает всего полной мерой…
– Это вы мне звонили? – вежливо спросила хозяйка,
отступая в глубь квартиры.
– Да, простите за беспокойство.
– Ничего, ничего, – воспитанно ответила девушка и
провела меня на кухню.
– Что случилось с Соней? – спросила она. –
Видите ли, я прилетела вчера днем, сразу кинулась к маме, просидела у нее всю
ночь и только-только пришла сюда. Вообще говоря, собиралась позвонить Софье, я
ей подарок привезла. Вот.
Она легко поднялась с табуретки и взяла с подоконника
трехлитровую банку с красной икрой.
– У нас на Сахалине этот деликатес просто даром,
правда, вывозить нельзя, но знакомые летчики помогли. У меня ведь муж служит в
военной авиации, друзей в небе полно… Соня обожает икру, именно красную, черную
на дух не переносит, а эту способна есть ложкой и без хлеба или картошки. Я
всегда удивлялась, глядя на нее. Купит баночку и вмиг проглотит, мне бы сразу
плохо стало.
Я вздохнула. Надо же, точно так же любил красную икру и
Володя. Иногда мы с Катериной покупали ему грамм двести и торжественно
подносили на блюдечке. Майор мигом проглатывал угощение и довольно щурился.
– Ты бы хоть с хлебом ел, – поднимал в Катюше
голову врач, – или с сухариком! Разве можно так, без «гарнира»!
– Нет, девушка, – смеялся Володя, – вы ничего
в икре не понимаете, красная, в розетке, да под чай сладкий… Восторг!
