– Мне было очень жаль Наташу, она в петлю полезла от
безысходности, и потом, я все-таки чувствовала себя виноватой, вот и поехала к
Сонечке.
Аня, добрая душа, попробовала увещевать подругу, но та
сказала:
– Сама не рада этому роману, представляешь, он меня
ревновать начал, попытался поколотить, орал: «Если не мне, то и никому не
достанешься», пистолетом размахивал…
– Ужас, – испугалась Аня, – еще убьет!
– Ерунда, – отмахнулась Соня, – так просто,
пугает…
– Вот, наверное, и ударил Соню, – закончила
Веревкина, – господи, ну зачем она так себя вела! Понимаете, ей нравилось
дразнить людей. Могла позвонить анонимно жене кого-нибудь из своих любовников и
пропеть в трубку:
«Знаете, где ваш муж проводит время? И напрасно, хорошо бы
поинтересоваться».
Соня обожала скандалы, она сталкивала людей лбами и с
удовольствием наблюдала за ссорами. И еще. Мужчины, попадавшие к ней в постель,
быстро надоедали девушке. Десять дней, от силы – две недели, и она теряла
интерес к любовнику. Большинство мужиков искренне не понимали, в чем дело, и
приставали к Соне с вопросом:
– Что случилось?
Сонюшка хмурилась, надувала губки, сдвигала бровки, и чем
больше любовник суетился, тем меньше она желала с ним разговаривать. Но стоило
тому перестать звонить, вернуться к жене и наплевать на Репнину, как та мигом
делалась приторно ласковой и начинала рыдать в телефон:
– Дорогой, ты меня бросил, я так страдаю!
Обрадованный Ромео спешил к Джульетте, но вместо ласковых
объятий его встречал ушат ледяной воды. Соня обожала такие игры.
– Кто-то быстро понимал, что к чему, и переставал с ней
общаться, – грустно сообщала Аня, – ну а кому-то требовался не один
месяц, чтобы разобраться. Был у нее такой Антон Селиванов, вот уж бедняга! Соня
над ним измывалась ужасно, разбила семью, а он все звонил и спрашивал:
«Сонечка, объясни, что происходит?»
– Разве Антон Селиванов не был ее хорошим
другом? – тихо спросила я.
– Кто? – удивилась Анюта. – Тоша? Что вы! Он
проделал очень длинный путь от страстной любви до лютой ненависти. Нет, он
никогда с ней не дружил, сначала обожал, просто сох, потом видеть не мог, да и
было за что. Из любви к скандалам Соня натравила на него милицию, уж не знаю,
что там произошло, но Антона арестовали, как раз у меня мама опять заболела, я
в Москве целый месяц провела, и на моих глазах все действие и разворачивалось,
в марте. Потом, правда, отпустили, но Соню он с тех пор на дух не переносил.
– И они не общались, не пили вместе чай…
– Антоша бы скорей сел за стол с гремучей змеей, –
усмехнулась Аня, – можете у него самого спросить, хотите, дам его телефон?
Я закивала.
– Да, да, пишу.
От Анечки я ушла, с трудом сдерживая волнение. Однако
интересные вещи выясняются. Милейшая Наталья Константиновна, фанатка Баха,
оказывается, приветливо улыбаясь, наврала мне с три короба. Во-первых, она
терпеть не могла Соню. Во-вторых, невесть зачем директриса пыталась скрыть место
жительства Ани да еще набрехала про профессию мужа, правда, дала московский
телефон. Небось думала, что девушка на Сахалине, и мне ее не найти. Но самая
главная ложь не эта. В деле активно замешан бывший супруг очаровательной
цветочницы… Потом Антон Селиванов! Ведь именно он дал показания, окончательно
потопившие Володю Костина. Уверял, что прибежал помогать лучшей подруге, нашел
ту с синяком под глазом, не успел испугаться, как крайне вовремя появился
Володя… И ведь именно Селиванов потом опознал Костина. А я-то дура! Надо было
сразу разыскать этого «ближайшего приятеля» и потрясти как следует! Ни на
минуту теперь не верю ему! Интересно, кто приказал Антону оговорить Володю и
что получил за это Селиванов?
С распухшей головой я прикатила домой и обнаружила на кухне
свиной окорок, издававший дивный аромат, картошку, приготовленную с майонезом,
печеные яблоки, шарлотку… Дети уже спали. Оно и понятно, после такого
количества вкусностей их сморило, и они легли не в полночь, как обычно, а около
десяти. Наверное, я была не права, угощая их легким ужином! Я даю обычно на
ночь что-то необременительное для желудка: йогурты, творог или геркулесовую
кашу. Пишут же в разных книгах, что мясо, слопанное после программы «Время»,
приводит к бессоннице… Но, оказывается, диетологи массово ошибаются. Проглотив
полезные для организма молочные продукты, Лиза и Кирюшка затевают драки, бурные
выяснения отношений, носятся по комнатам с ужасающими воплями, и никакие мои
жалобные просьбы типа: «Прекратите, завтра в школу, марш в кровать» – на них не
действуют.
Укладываются они поздно, а утром стонут и бродят по
квартире, зевая и дрожа от недосыпа. Сегодня же, пожалуйста, спят, словно
ангелы, а все в результате съеденной свинины. Кстати, похоже, собакам тоже
перепала немалая толика. Наши псы обожают вечерами заводить потасовки, пристают
к кошкам и устраивают охоту за ногами домочадцев. А сейчас они мирно дрыхнут,
сбившись в многолаповую кучу. «И все равно, свиной окорок на ночь есть нельзя,
да еще в сочетании с политой майонезом картошкой», – подумала я.
Но пока в голове крутилась эта мысль, руки как-то сами собой
отрезали добрый ломоть мяса и навалили на тарелку штук пять картофелин.
Через пятнадцать минут, еле-еле держась на ногах, я вползла
в спальню и рухнула прямо поверх пледа. Сил не было ни на что, последнее, что я
смогла сделать, распахнуть настежь балкон – на Москву опять опустилась липкая
духота.
Плюхнувшись на подушку, я увидела, как из угла к открытому
проему метнулась черная тень, и слегка испугалась. Но потом поняла, что это кошка
Лина, большая любительница парной телятины, оставленная мне на две недели
уехавшей в Турцию соседкой.
«Нет, теперь буду всем давать на ночь вредные мясные, жирные
продукты», – пронеслось молнией в голове, и пришел сон.
Глава 14
Разбудил меня вопль, жуткий, какой-то нечеловеческий, на
одной ноте:
– А-а-а-а…
Испугавшись, я подскочила и крикнула:
– Что случилось?
Но в квартире стояла ровная тишина, домашние мирно
посапывали в разной тональности: Лизавета тоненько, а Кирюшка более густо, в
эти мирные звуки органично вливались похрапывание собак и легкие вздохи,
доносившиеся из комнаты, занятой Ксюшей.
Я откинулась на подушку, небось почудилось.
– А-а-а-а-а… – донеслось с улицы, – помогите,
убивают!
