– Доллары, в Бутырке нельзя без них.
– Но почему в таком виде?
Слава тяжело вздохнул.
– Надо же через шмон пройти…
Я почувствовала, как в висках мелко-мелко забили молоточки.
В мою жизнь, жизнь человека, выросшего в семье доктора наук и оперной певицы, в
мою судьбу абсолютно добропорядочной гражданки, переходящей улицы только на
зеленый свет, с ужасающей реальностью врывалась Бутырская тюрьма с какими-то
дикими, непонятными правилами.
– Шмон? Это что такое?
– Обыск, – коротко ответил Рожков, –
заключенных без конца проверяют, и долларешники Вовке придется протаскивать
украдкой, во рту, за щекой или еще где, поэтому в целлофан и закатывают.
Кстати, подожди вот здесь.
Он нырнул внутрь большого универмага. Я в изнеможении
прислонилась к кирпичной стене. Голова гудела, словно пивной котел. Вернувшийся
Славка дал мне маленькие ножницы, две катушки ниток, пачку иголок и упаковку
лезвий.
– Это в бюстгалтер засунь.
– Зачем?
Славка разозлился.
– Затем, что я говорю.
– Может, объяснишь все-таки?
Мы сели в его раздолбанные «Жигули» и понеслись по улицам.
– Острые, режущие и колющие предметы к проносу в СИЗО
запрещены, – сообщил Слава.
– А ногти как стричь?
– Отгрызать!
– На ногах?
– Слушай, Лампа, – вышел из себя майор, –
правила не я придумывал. По мне, это тоже глупость. Во-первых, адвокаты все
равно протащат, а во-вторых, работники СИЗО просто зарабатывают, доставляя в
камеры все – от тетрисов до сотовых телефонов.
– А что, тетрис нельзя?
– Нет.
– Почему, это же просто игрушка! Скуку разогнать!
Славка нажал на тормоз так, что я влетела в ветровое стекло
головой.
– Лампа, имей в виду, как только кто-то из твоих
родственников попал в тюрьму, бесполезно интересоваться, как, почему да отчего
там такие порядки. Приходится подчиняться молча. Сахар-кусок нельзя, а сахарный
песок за милую душу, мыло возьмут, а шампунь ни за что, бульонные кубики примут
и супы в стаканах тоже, зато в пакетах отшвырнут, спички – пожалуйста, но зажигалки
растопчут каблуком. И уж совсем непонятно, почему можно огурцы и нельзя
помидоры. Но запомни, добиться от сотрудников Бутырки ответов на поставленные
вопросы невозможно. Просто молча выполняй требования или…
Он замолчал.
– Или?
– Плати по установленному тарифу, передачка сто баксов.
– Ничего себе, – возмутилась я, – кто же
такие цены придумал? Да у людей оклады месячные меньше этой суммы. У вас там, в
МВД, с ума сошли?
Славка уставился на меня сердитым взором:
– Ты издеваешься? Дурой прикидываешься, да?
Я ахнула.
– Хочешь сказать, что сотрудники тюрьмы за взятки
нарушают закон?
– Да, – зашипел Славка, – да, они тут все
сволочи, на мой взгляд, их надо самих посадить! Знаешь, сколько раз
администрацию Бутырок разгоняли? Ну и чего добились? Новые точно такие же
пришли! Тут все имеет стоимость. Сотовый принесут – одна сумма, водки
притаранят – другая, лишняя передачка – третья. А родственники, сталкиваясь с
этой коррумпированной системой, прямо как ты выражаются. «Что там у вас в МВД за
порядки?» Да Бутырка к Министерству внутренних дел не относится!
– Да ну, – удивилась я, – вот новость, я
всегда считала, что тюрьма в ведении милиции.
– Нет, – покачал головой Славка, – над ними
начальником Главное управление исполнения наказаний, а данное учреждение
относится к Министерству юстиции.
– А-а, – протянула я, – это их министр в бане
с голыми девочками попался.
– Точно.
– Однако хороши у нас слуги закона, – пробормотала
я, – министр в бане с проститутками, генеральный прокурор в чужой квартире
с дамами легкого поведения, чего же от служивых из Бутырки ждать? Каков поп,
таков и приход!
– Пошли, – велел Слава.
Мы поднялись по узенькой лестнице вверх и очутились в
маленьком дворике, забитом людьми с пухлыми сумками. В основном это были
женщины с мрачными, растерянными лицами.
– Стой тут, – приказал Рожков и исчез.
Я опять прислонилась к стене и попыталась соединить мозги в
единое целое. Но ничего не получалось, мысли расползались, словно тараканы от
внезапно вспыхнувшего света.
– Свидания ждете? – раздался рядом тихий,
вкрадчивый голос.
Я машинально кивнула и повернула голову. Около меня стоял
мужчина в серой майке и довольно грязных сапогах.
– Могу на сегодня, в поток, который пойдет в
двенадцать, устроить, – проговорил он и улыбнулся, обнажив гнилые, черные
зубы.
Мне стало интересно.
– Сколько?
– Договоримся.
– И все же?
– Сотняшку.
– Рублей?
Парень хохотнул:
– Нет, монгольских тугриков! У нас цены в уе.
– Дорого очень.
– Тогда стой неделю и бегай отмечаться по три раза в
день.
– Спасибо, я подумаю.
– Только быстро, место одно осталось, не желаешь,
другие найдутся. Между прочим, деньги не мне идут. Я-то с этого ничего не имею,
исключительно из христианского милосердия помочь хотел.
– Лампа, – крикнул Славка, – быстро сюда!
Я бросилась на зов. Внезапно что-то словно толкнуло в спину.
Остановившись, я оглянулась. Гнилозубый «добряк» смотрел мне вслед нехорошим,
тяжелым взглядом.
Глава 3
– Слушай внимательно, – велел Славка, пока мы
лезли по широкой лестнице вверх, – уж не знаю, получится ли у меня еще
одно неправомерное свидание устроить.
– Какое?
– Замолчи и слушай. Твоя задача убедить Вовку, что
запираться глупо, поняла?
– Ты думаешь, он убийца?
