– Ваша проблема, – пожал плечами мастер, –
только без баксов и пальцем не пошевелю, а то помогаешь людям, стараешься, а
они заместо платы спасибо скажут, и привет.
– Только никуда не уходите, – взмолилась я, –
сейчас привезу деньги.
На страшной скорости, что-то около восьмидесяти километров в
час, я рванула домой, вытащила из загашника две зеленые сотенные бумажки и
помчалась назад в контору.
Увидев портрет американского президента, мастер оживился.
– Поехали, – велел он, – вмиг управимся.
В подъезде на месте лифтерши сидела Маргарита Федоровна из
домоуправления.
– А где Леночка? – поинтересовалась я.
– Перерыв у нее, вот подменяю, – ответила женщина.
– А мы в квартиру идем, решилась все-таки…
– Правильно, – улыбнулась Маргарита
Федоровна, – чудесный выбор.
У двери мастер засвистел, вытащил из кармана связку каких-то
крючков, палочек и рогулек. Потыкав разнообразными предметами в замочную
скважину, он резко крутанул рукой и сообщил:
– Входите.
– Это все?
– Да, – буркнул мужик, идя к лифту.
– Двести долларов за одну минуту работы?
– Дама, – сказал мастер, входя в лифт, – я же
не интересовался, зачем вы в эту квартиру лезете…
– Живу здесь!
– Ой, расскажите, цветы золотые, – хмыкнул слесарь
и уехал.
Я осторожно вошла в полутемный холл, внимательно осмотрела
замок и, обнаружив, что он легко открывается изнутри без ключа, заперла дверь.
Квартира поражала великолепием. В холле кожаные диваны,
хрустальная люстра и картины в тяжелых бронзовых рамах. Гостиная переливалась
хрусталем. Хозяин забил шкафы до упора посудой. Кухня переполнена бытовой
техникой, в ванной горы средств по уходу за волосами и телом, но все прибамбасы
мужские, а в стаканчике торчит одинокая зубная щетка. Однако этот мужик любит
себя, дорогого. Только лосьонов после бритья я насчитала восемь штук и все
дорогие – «Кензо», «Картье»… Простенького «Жиллет» не нашлось. Интересно, где
он хранит документы? В спальне? Но там стояла только огромная, квадратная
кровать, тумбочка и телевизор с видиком. Впрочем, еще нашлись ковры, два на
стенах, один на полу, просто юрта кочевника, интересно, как можно жить в такой
обстановке?
Следующее помещение служило кабинетом. Огромный письменный
стол, компьютер и целая стена из шкафов, закрытых дверцами в рост человека. Я
порылась в ящиках стола – никакого намека на бумаги, только горы дисков с
«игрушками». Может, в гардеробе?
Я резко дернула дверцу, та уехала вбок, перед глазами
оказались не книги на полках, а одежда на палках. Я поворошила костюмы и
рубашки и чуть не умерла от ужаса, мигом сдвинув шмотки.
В самом дальнем углу, прижавшись к стене, стоял Володя
Костин.
«Спокойно, Лампа, – сказала я сама себе, – не
нервничай, ты уже несколько раз видела Вовку, один раз во сне, другой раз в
переходе у ГУМа… Просто опять пришел глюк».
Вновь раздвинув костюмы, я уставилась на майора. Тот
неожиданно сказал:
– Лампа, только не ори и не вздумай падать в обморок,
тихонечко сядь в кресло!
Так, теперь мои галлюцинации пытаются общаться с хозяйкой и
даже раздают указания. Непонятно почему я послушалась и плюхнулась в роскошное,
вертящееся кожаное кресло.
– Главное, спокойствие, – вещал призрак, выходя из
шкафа, – вот молодец, сидишь смирно. Мишка, иди сюда!
Соседняя дверца отодвинулась, и наружу вылез Козлов.
– С твоей стороны, Лампудель, – сердито сказал
он, – было просто отвратительно плевать на стекло. Кстати, у тебя ядовитая
слюна, даже «Алексом» не оттер!
– Мишка, – робко спросила я, – ты в ДТП
попал?
– Почему? – изумился Козлов. – С чего ты
решила? Нет, никаких аварий!
– А когда ты умер? – настаивала я.
– Типун тебе на язык, – в сердцах сказал
Козлов, – я живее всех живых.
И он, схватив мою ледяную руку своей теплой ладонью, заржал.
– Уж скорей по температуре тела ты к жмурику
приближаешься.
– Значит, живой, – протянула я, чувствуя, как в
голову будто наливается кипяток, – а Вовку видишь?
– Как тебя, – кивнул Мишка, – вон стоит, в
жутко мятых брюках.
– Разве бывает один глюк у двоих? – просипела я.
– Лампа, – тихо ответил Костин, – ты что, не
врубилась? Я живой.
Глава 30
Надо отдать мне должное. Я не упала в обморок, просто
подошла к Вовке и уткнулась головой в пахнущий одеколоном «Жиллет» свитер.
– Живой?
– Ага, – в голос сказали Костин и Мишка.
– И это твоя квартира?
– Нет.
– Чья тогда, и как вы тут очутились?
– А ты зачем сюда заявилась? – поинтересовался
Вовка.
– Одного гада найти хочу.
– И мы, похоже, его же ждем, – хмыкнул
Козлов, – засада у нас тут.
– Он кто? – спросила я.
– Заклятый друг, – ответил Вовка.
И тут из прихожей послышался тихий скрип открывающейся
двери.
Володька мигом втолкнул меня в шкаф и задвинул дверцу. Я
стояла между костюмами, вдыхая аромат мужских духов «Фаренгейт». Удивительное
дело, раньше этот парфюм мне нравился, теперь же он вонял отвратительно, сладко
и приторно, словно тут где-то разлагается мышь…
Раздались тяжелые шаги, некто открыл мое убежище, мужские
руки пошевелили вешалки, и я увидела изумленное лицо Славы Рожкова. Напряжение
спало.
– Славка, – радостно воскликнула я, – вы его
взяли?
– Кого? – попятился Рожков.
– Ну, того гада, друга заклятого, Вовка говорил, что у
вас тут засада.
– Какой Вовка? – начал заикаться Славка.
Я погрозила ему пальцем:
– Ладно тебе, все знаю, Костин жив, он и Мишка Козлов в
соседних шкафах сидят, между прочим, как вам не стыдно, я все глаза выплакала…
