Жюли остановилась, посмотрела ему в лицо. Она заметно успокоилась, успела поразмыслить. В ее глазах появилась подкупающая серьезность.
— Я знала, что все это приведет к несчастью. А ведь брат ничего не сделал. Если бы он убил капитана, клянусь вам, я бы первая отплатила бы ему тем же.
Ее голос звучал глухо и решительно.
— Просто бывают совпадения. Да еще эта история с каторгой, от которой не отвязаться. Достаточно, чтобы человек один раз совершил ошибку, и потом на него будут вешать грехи, за все, что происходит.
— Какой у Луи был план?
— Это был не там. Все куда проще. Он встретил какого-то богатого господина, не знаю только в Гавре или в Англии. Мне он не назвал его фамилию. Господину надоело жить на суше, и он хотел купить яхту для путешествий. Он обратился к Луи, чтобы тот ему подыскал судно.
Они все еще стояли на берегу. Вдали, в сторону Вистреама, виднелся лишь ярко-белый маяк на фоне бледного неба.
— Луи рассказал об этом своему патрону. Из-за кризиса Ланнек уже и раньше подумывал о продаже «Сен-Мишеля». Вот и все! «Сен-Мишель» — лучший каботажник из тех, что можно переделать в яхту. Сначала брат должен был получить десять тысяч франков за сделку. Потом покупатель предложил ему остаться на судне капитаном как доверенному лицу.
Она пожалела о последних словах, которые могли вызвать иронию у Мегрэ, и всматривалась в его лицо, отыскивая следы улыбки. Казалось, она была благодарна комиссару за то, что не услышала от него: «Каторжник — доверенное лицо!».
Нет, Мегрэ размышлял. Он сам был удивлен простотой этого рассказа, простотой, звучавшей до странности правдиво.
— Только вы не знаете, кто этот покупатель?
— Не знаю.
— Где ваш брат должен был снова встретиться с ним?
— Не знаю.
— Когда?
— Очень скоро. Кажется, шхуну хотели переоборудовать в Норвегии, а через месяц она должна была отправиться в Средиземное море, курсом на Египет.
— Француз?
— Не знаю.
— А сегодня вы пришли в часовню забрать вашу раковину?
— Потому что я подумала: если ее найдут, то вообразят все что угодно, кроме правды Признайтесь, ведь вы мне не верите?
Вместо ответа он спросит:
— Вы виделись с братом.
Она вздрогнула.
— Когда?
— Сегодня ночью или утром?
— Разве Луи здесь?
Казалось, что вопрос ее испугал, сбил с толку.
— «Сен-Мишель» пришел.
Эти слова ее немного успокоили, словно она боялась, что брат окажется здесь без шхуны.
— Так что, он отправился в Кан?
— Нет! Он пошел спать на какую-то драгу.
— Пойдемте! — сказала она. — Мне холодно. Ветер с моря становился все свежее, а небо еще больше затягивалось облаками.
— Ему часто случается спать на старых судах?
Она не отвечала. Разговор оборвался сам собой. Они шли, слыша только шуршание песка под ногами. Вокруг них роилась прибрежная мошкара. Потревоженная в своем пиршестве, она тучами поднималась с водорослей.
Память Мегрэ соединила два образа: «Яхта… Золотая авторучка…» И его мозг продолжал машинально работать. Утром трудно было объяснить появление авторучки, потому что она никак не вязалась с «Сен-Мишелем» и затрапезным видом его хозяев. «Яхта… Золотая авторучка…» Теперь все выстраивалось в логической последовательности. Богатый, немолодой мужчина ищет яхту для путешествий и теряет авторучку. Правда, оставалось еще выяснить, почему этот человек, вместо того чтобы прийти в порт со шхуной, сошел с нее и пересел в лодку, затем выбрался на пирс и спрятался на полузатопленной драге.
— В тот вечер, когда исчез Жорис, Луи вам ничего не говорил о покупателе шхуны? Он вам не сказал, например, что тот находился на борту?
— Нет… Он мне только объявил, что дело почти сделано.
Они подошли к подножию маяка. Дом Жориса стоял рядом, слева и в саду еще виднелись цветы, посаженные капитаном. Жюли помрачнела, растерянно оглянулась вокруг, как человек, который больше не знает, что делать в жизни.
— Наверно, вас скоро вызовут к нотариусу по поводу завещания. Теперь вы богаты…
— Оставьте ваши сказки! — сухо сказала она.
— Что вы хотите сказать?
— Сами знаете. Эти сказки про состояние. Капитан не был богат…
— Вы не можете этого знать.
— От меня он ничего не скрывал. Если бы у него были сотни тысяч франков, он об этом мне сказал бы. И конечно же купил бы прошлой зимой охотничье ружье за две тысячи франков Ведь оно ему так нравилось! Он увидел ружье у мэра и справился о его цене.
Они стояли у калитки.
— Вы войдете?
— Нет… Я, наверно, скоро вас увижу… Она не решалась войти в дом, где ей предстояло остаться одной.
Прошло несколько часов, ничем не примечательных. Мегрэ бродил вокруг драги с видом зеваки, который в воскресный день с невольным почтением созерцает таинственное для него зрелище. Там были трубы большого диаметра, ковши, цепи, кабестаны.
— Не видели Большого Луи?
Его видели утром, довольно рано. Он выпил две рюмки рома в бистро и ушел куда-то по шоссе.
Мегрэ хотел спать. Ночью он, наверное, простудился. И настроение у него было, как у человека, заболевшего гриппом. Это было заметно по его движениям и по вялому выражению лица. Мегрэ не пытался скрывать свое дурное расположение духа, что вызывало еще большую тревогу у посетителей бистро, которые украдкой поглядывали на него. Разговор не клеился. Капитан Делькур спросил:
— Что мне делать со шлюпкой?
— Пришвартуйте ее где-нибудь.
И опять Мегрэ задал неловкий вопрос?
— Никто не видел сегодня на улице неизвестного человека?.. Не заметили ничего необычного около драг?
Никто ничего не видел! Но теперь, после этого вопроса, все стали чего-то ждать. Любопытно: люди ждали, что произойдет какая-то драма. Предчувствие? Ощущение того, что цепь событий не замкнулась, что в ней не хватает одного звена?
Гудок парохода, который запрашивал шлюз. Портовики встали. Мегрэ, тяжело ступая, отправился на почту посмотреть, нет ли сообщений для него. Люка извещал телеграммой о своем приезде в 2 часа 10 минут.
В указанный час маленький поезд, идущий вдоль канала Кан-Вистреам и похожий на детскую игрушку со своими вагонами образца 1850 года, прогудел вдали. Под грохот туго затянутых тормозов и свист пара он остановился у ворот порта.
Люка вышел, протянул комиссару руку. Он удивился, увидев хмурое лицо Мегрэ.
— Ну как?
— Все в порядке.
