— Как он выглядел?
— Высокий, в мягкой серой шляпе… Уже перед самым Компьенем шоссе пересекает лес. На одном из поворотов я почувствовал удар в спину. Чья-то рука ухватилась за руль, который я держал, а меня стали выталкивать из машины. Я потерял сознание. Пришел в себя, лежа в кювете. Машины уже не было.
— В котором часу это произошло?
— Часов в одиннадцать утра. Не знаю. Часы в машине испортились. Я побродил по лесу, чтобы прийти в себя и не торопясь подумать. Чувствовал сильное головокружение. Слышал, как вдали проходили поезда. В конце концов набрел на небольшую железнодорожную станцию. В пять часов прибыл в Париж и снял номер в гостинице. Там привел себя в порядок, почистил одежду. Ну, и вот я здесь.
— Вы приехали сюда тайком, незаметно?
— Да.
— А почему?
— Сам не знаю.
— Вам кто-нибудь встретился?
— Нет, я вошел через парк, а не со стороны автострады. В момент, когда я подошел к крыльцу, раздался выстрел… Мне бы хотелось повидать Эльзу.
— Вам известно, что ее пытались отравить?
Мегрэ даже приблизительно не представлял себе, какое действие возымеют эти слова. Датчанин рывком приподнялся на кровати, впился взглядом в Мегрэ, пролепетал:
— Неужели правда?
И сразу же вроде бы повеселел, словно освободившись от тяжкого кошмара.
— Я хочу ее видеть, скажите ей.
Мегрэ отправился в комнату Эльзы. Она лежала на диване, вперив пустой взгляд в потолок. Перед ней сидел Люкас и не сводил с нее глаз.
— Хотите пройти к нему?
— А что он сказал?
Она все еще выглядела напуганной, нерешительной. Переступив порог комнаты брата, она сделала два неуверенных шага, рванулась к кровати раненого и, говоря что-то на родном языке, крепко обняла его.
Люкас был мрачен и следил за Мегрэ.
— Ну как, шеф, вы-то сами уже разобрались, что к чему?
Комиссар неопределенно повел плечами и вместо ответа распорядился:
— Ты должен убедиться в том, что «гаражист» еще в Париже. Потом позвони на Набережную — пусть завтра при первой же возможности пришлют хирурга. А еще бы лучше — сегодня ночью.
— А вы где будете?
— Пока ничего не знаю. Наблюдение вокруг парка продолжить. Впрочем, оно не даст никаких результатов.
Он спустился на первый этаж, сошел с крыльца и в полном одиночестве добрался до автострады. Гараж был закрыт, но светились и поблескивали лаком молочные диски бензоколонок.
На втором этаже виллы Мишонне горел свет. За шторкой все на том же месте вырисовывался силуэт страхового агента.
Ночь выдалась прохладная. С полей поднимался волнообразный туман, медленно проплывавший в метре от земли. Со стороны Арпажона донеслось нарастающее гудение мотора и лязг железа. Через минуту к бензозаправке подъехал грузовик и посигналил. В железных воротах открылась маленькая дверка, и стало видно электролампочку, горевшую внутри помещения.
— Двадцать литров! — скомандовал шофер со своего сиденья в высоко расположенной кабине.
Механик спросонья включил бензопомпу. Комиссар подошел к нему, не вынимая трубки из зубов и рук из карманов.
— Господин Оскар не вернулся?
— А, это вы! Все еще здесь?.. Нет, не вернулся. Когда он уезжает в Париж, то возвращается лишь на следующее утро.
Немного помолчав, механик обратился к водителю грузовика:
— Послушай, Артюр, забрал бы ты свою запаску, она уже готова.
Затем пошел в мастерскую, выкатил оттуда колесо с отремонтированным баллоном, не без труда укрепил его сзади, под кузовом грузовика.
Машина уехала. Маленький красный огонек быстро растворился в темноте. Механик вздохнул.
— Все ищете убийцу? Да еще в такой час? Господи, да если бы дали мне спокойно покемарить, я, право же, не стал бы заниматься никем и ничем.
На колокольне сельской церкви пробило два. Далеко на горизонте тащился поезд, из трубы паровоза вылетали снопы искр.
— Так вы войдете? Или нет?
Механик потянулся: ему не терпелось снова уснуть.
Мегрэ вошел вслед за ним в мастерскую, осмотрел стены, побеленные известью. На гвоздях висели красноватые автомобильные камеры, всевозможные покрышки, и все это в плохом состоянии.
— Скажите-ка, что он сделает с колесом, которое вы ему дали?
— То есть как это — что сделает? Поставит на свой грузовик, что же еще?
— Вы так думаете? Но тогда его грузовик будет очень странно катиться: ведь диаметр этого колеса иной, чем у остальных?
В глазах механика мелькнула тревога.
— Может, я ошибся. Постойте-ка. Неужели я сдуру дал ему колесо от трехтонки папаши Матье?
Раздался выстрел — Мегрэ продырявил одну из автомобильных камер, висевших на стене. Камера все больше сплющивалась, а из образовавшейся дыры посыпались крохотные пакетики из белой вощеной бумаги.
— Не шевелись, парень! — скомандовал Мегрэ механику, который, согнувшись пополам, уже хотел было дать деру. — Внимание! Стреляю!
— Чего вы от меня хотите?!
— Руки вверх! Живо!..
И он мгновенно подскочил к Жожо, ощупал его карманы и с ходу конфисковал пистолет с шестизарядной обоймой.
— Ступай, ляг на свою раскладушку.
Движением ноги Мегрэ закрыл дверь. Глядя на веснушчатое лицо механика, он понял, что тот не так-то легко смирится с поражением.
— Ложись!
Мегрэ огляделся — веревки нигде не было, но он заметил катушку электропровода.
— Давай руки!
Поскольку Мегрэ пришлось положить револьвер, механик было дернулся, но тут же получил удар кулаком в лицо. Из носа у него потекла кровь, губа сразу вспухла. Взбешенный, Жожо захрипел. Но он и моргнуть не успел, как комиссар ловко связал ему руки и для верности все тем же электропроводом опутал ноги.
— Тебе сколько лет?
— Двадцать один.
— И откуда же ты прибыл сюда?
Парень молчал. Мегрэ показал ему кулак.
— Из исправительной колонии в Монпелье.
— Что ж, в добрый час! А ты знаешь, что в этих белых пакетиках?
— Наркотик. Кокаин.
Голос Жожо звучал злобно. Он изо всех сил напрягался, пытаясь разорвать провод.
— А что было в запаске?
— Ничего не знаю.
— Тогда почему ты отдал ее именно этому водителю, а не какому-нибудь другому?
— Больше отвечать не буду.
— Тем хуже для тебя.
