— Ну ладно, — сказала она добреньким голосом. — Я сама тебе прилеплю. — Старшие пошли дальше. Уинфилд вытянул шею. Руфь лизнула лепесток и больно пришлепнула его к носу Уинфилда. — Ах ты сволочь! — тихо сказала она. Уинфилд потрогал лепесток и прижал его плотнее. Они побежали догонять старших. Руфь уже потеряла всякий интерес к своей находке. — Вот, — сказала она, — возьми еще. Прилепи на лоб.
Справа от дороги дождь снова стал сечь воду. Мать крикнула:
— Скорее! Сейчас хлынет. Давайте через изгородь. Тут ближе. Скорее! Ничего, Роза, ничего.
Они почти волоком перетащили Розу Сарона на другую сторону канавы, помогли ей перелезть через изгородь. И тут ливень настиг их. Он лил потоками. Они прошли размытым полем и поднялись на невысокий косогор. Темного сарая почти не было видно за пеленой дождя. Дождь свистел, шумел, и порывы ветра сгоняли его струями. Роза Сарона поскользнулась и повисла на руках отца и матери.
— Па! Ты донесешь ее?
Отец нагнулся и подхватил Розу Сарона на руки.
— Все равно промокли, — сказал он. — Скорее! Уинфилд, Руфь! Бегите вперед.
Они кое-как добрались до сарая и, пошатываясь от усталости, вошли туда. Двери с этой стороны не было. В сарае валялся старый инвентарь — дисковый плуг, поломанный культиватор, колесо. Дождь барабанил по крыше и занавеской закрывал вход. Отец осторожно посадил Розу Сарона на измазанный маслом ящик.
— О господи! — вырвалось у него.
Мать сказала:
— Может, там дальше есть сено. Вон там, за дверью. — Она распахнула заскрипевшую на ржавых петлях дверь. Сено! — крикнула она. — Идите все сюда.
За дверью было темно. Свет проникал туда только сквозь щели в стене.
— Ложись, Роза, — сказала мать. — Ложись, отдохни. Тебе надо обсохнуть.
Уинфилд сказал:
— Ма! — Но дождь, грохотавший по крыше, заглушил его голос. — Ма!
— Ну что? Что тебе?
— Смотри! Вон там!
Мать оглянулась. В полумраке виднелись две фигуры: в углу лежал на спине мужчина, рядом с ним сидел мальчик, смотревший на пришельцев широко открытыми глазами. Мальчик медленно поднялся и подошел к матери.
— Вы хозяева? — спросил он. Голос у него был хриплый.
— Нет, — ответила мать. — Мы просто спрятались здесь от дождя. У нас больная. Нет ли у тебя одеяла, накинуть на нее, пока платье не просохнет?
Мальчик вернулся в свой угол, принес оттуда грязное ватное одеяло и протянул его матери.
— Спасибо, — сказала она. — А что с тем человеком?
Мальчик проговорил хриплым монотонным голосом:
— Он сначала болел… а теперь умирает с голода.
— Что?
— Умирает с голода. Собирали хлопок, заболел. У него шесть дней ни крошки во рту не было.
Мать прошла в угол сарая и посмотрела на лежавшего там человека. Ему было лет пятьдесят. Заросшее щетиной, призрачно худое лицо: широко открытые глаза, взгляд бессмысленный, остановившийся. Мальчик стал рядом с ней.
— Твой отец? — спросила мать.
— Да. Он все отказывался от еды — то, говорит, не хочется, то недавно поел. Все мне отдавал. А сейчас совсем ослаб. Шагу ступить не может.
Дождь немного стих, и стук капель по крыше перешел в ласковый шорох. Худой, как призрак, человек шевельнул губами. Мать опустилась на колени и подставила ему ухо. Губы шевельнулись снова.
— Да, да, — сказала мать. — Вы не беспокойтесь. Ничего с ним не будет. Подождите, я только сниму мокрое платье с дочери.
Мать вернулась к Розе Сарона.
— Раздевайся. — Она загородила ее одеялом. И когда Роза Сарона сняла с себя все, мать накинула ей одеяло на плечи.
Мальчик снова подошел к ней.
— Я ничего не знал. Он все отказывался от еды — то, говорит, недавно поел, то не хочется. Вчера я пошел, разбил окно, украл хлеба. Дал ему пожевать немного. А его стошнило, он после этого еще больше ослабел. Ему бы супу или молока. У вас нет денег на молоко?
Мать сказала:
— Ты перестань. Не беспокойся. Мы что-нибудь придумаем.
Мальчик вдруг закричал:
— Да он умирает! Я вам говорю, он с голоду умирает.
— Перестань, — повторила мать. Она посмотрела на отца и дядю Джона, с беспомощным видом стоявших около умирающего. Она посмотрела на Розу Сарона, закутанную в одеяло. Взгляд матери сначала только на секунду встретился со взглядом Розы Сарона, но потом она снова посмотрела на нее. И обе женщины глубоко заглянули в глаза друг другу. Роза Сарона задышала тяжело, прерывисто.
Она сказала:
— Да.
Мать улыбнулась:
— Я знала. Я так и знала. — Она потупилась и посмотрела на свои руки, сжимающие одна другую.
Роза Сарона шепнула:
— Вы… вы уйдете отсюда… все уйдете?
Дождь еле слышно шуршал по крыше.
Мать протянула руку, откинула спутанные волосы со лба дочери и поцеловала ее в лоб. Мать быстро встала.
— Пойдемте отсюда, — сказала она. — Пойдемте все в пристройку.
Руфь открыла рот, собираясь спросить что-то.
— Молчи, — сказала мать. — Молчи и марш отсюда. Она пропустила их мимо себя в пристройку, увела туда же и мальчика и прикрыла за собой скрипучую дверь.
Минуту Роза Сарона неподвижно сидела в наполненном шорохом дождя сарае. Потом она с трудом подняла с земли свое усталое тело и закуталась одеялом. Она медленно прошла в угол сарая и остановилась, глядя на изможденное лицо, глядя в широко открытые испуганные глаза. Она медленно легла рядом с ним. Он покачал головой. Роза Сарона откинула одеяло с плеча и обнажила грудь.
— Так надо, — сказала Роза Сарона. Она прижалась к нему и притянула его голову к груди. — Ну вот… вот… — Ее рука передвинулась к его затылку, пальцы нежно поглаживали его волосы. Она подняла глаза, губы ее сомкнулись и застыли в таинственной улыбке.
