Ньюмен покачал головой.
— Ты хватаешься за соломинку.
— Пожалуйста, Нэш.
После долгого молчания Ньюмен вздохнул.
— Ладно, черт возьми, я согласен. Для тебя.
— Когда? — спросил Ричер.
Ньюмен пожал плечами.
— Завтра с утра, наверное.
— И вы сразу же позвоните мне?
— Конечно, но сейчас ты попусту теряешь время. Куда звонить?
— Звоните по моему мобильному, — предложила Джоди и назвала номер.
Ньюмен записал его на рукаве лабораторного халата.
— Благодарю, Нэш, я очень ценю вашу помощь, — сказал Ричер.
— Пустая трата времени, — проворчал Ньюмен.
— Нам нужно идти, — нетерпеливо сказала Джоди.
Ричер кивнул, и все трое направились к выходу из лаборатории. Лейтенант Саймон уже ждал их и предложил подвезти в аэропорт.
Глава 15
Несмотря на первый класс, обратный полет оказался ужасным. Это был тот же самолет, но теперь он летел на восток, в Нью-Йорк, преодолевая вторую сторону гигантского треугольника. Самолет успели вычистить, проветрить, осмотреть, наполнили баки топливом; кроме того, поменялся экипаж. Ричер и Джоди сидели на тех же местах, с которых встали семь часов назад. Ричер вновь уселся у иллюминатора. Однако теперь все было иначе. Кресло оставалось широким и удобным, обитым мягкой кожей, но он больше не испытывал удовольствия.
В самолете царил полумрак, поскольку наступила ночь. У них за спиной остался роскошный тропический закат, они летели в темноту. Двигатели приглушенно шипели. Стюардессы двигались бесшумно, стараясь не мешать пассажирам. Впрочем, первым классом летел только один человек кроме Ричера и Джоди — высокий сухопарый мужчина в рубашке с коротким рукавом из льняной ткани в бледную полоску. Он сидел двумя рядами ближе к кабине пилотов, через проход. Его рука лежала на ручке кресла, а кисть свободно свисала вниз, глаза были закрыты.
— Какого он роста? — шепотом спросила Джоди.
Ричер наклонился вперед, чтобы лучше рассмотреть мужчину.
— Около шести футов и одного дюйма, — ответил он.
— Как Виктор Хоби, — заметила Джоди. — Помнишь досье?
Ричер кивнул, продолжая смотреть на костлявое запястье. Выгоревшие волоски и веснушчатая кожа. Хорошо просматривалась лучевая кость, уходящая к локтю. Хоби оставил шесть дюймов своей лучевой кости на месте падения вертолета. Ричер мысленно отмерил шесть дюймов от запястья. Как раз половина лучевой кости.
— Примерно половина? — спросила Джоди.
— Пожалуй, чуть-чуть больше, — сказал Ричер. — Культю пришлось немного обрезать. Если он, конечно, выжил.
Сидящий перед ними пассажир повернулся во сне, и его рука оказалась прижатой к телу, словно он понял, о чем они говорят.
— Он выжил, — уверенно сказала Джоди. — И сейчас прячется где-то в Нью-Йорке.
Ричер наклонился к иллюминатору и коснулся лбом холодного пластика.
— Готов поклясться своей жизнью, что он мертв, — заявил он.
Он не закрыл глаза, но за бортом царила полнейшая темнота. Черное небо и черный ночной океан семью милями ниже.
— Почему это так тебя тревожит? — тихо спросила Джоди.
Ричер повернулся и уставился на пустое сиденье перед собой.
— На то есть много причин, — ответил он.
— Какие, к примеру?
— Да все, что угодно. Мы словно сорвались в штопор. Моя интуиция мне что-то подсказывает, но получается, что я ошибся.
Джоди положила ладонь на его руку и слегка сжала пальцы.
— Нет ничего страшного в том, чтобы допустить ошибку.
Он нахмурился.
— Иногда ошибка может иметь большое значение. Это ведь тонкий вопрос, верно? Кто-то спрашивает у меня, кто станет победителем в серии, и я говорю: «Янки», — и это не особо важно. Всякому понятно, что я не могу знать правильный ответ. Но что, если я спортивный репортер, которому положено разбираться в таких вещах? Или профессиональный игрок? Предположим, что бейсбол — вся моя жизнь. И если я начну ошибаться, тогда наступит конец света.
— К чему ты клонишь?
— Я хочу сказать, что решения подобного рода и есть моя жизнь. Именно в таких вещах я разбираюсь. По крайней мере, разбирался раньше. И всегда мог рассчитывать на свою интуицию.
— Но у тебя нет никаких ниточек для продолжения дела.
— Чепуха, Джоди. Я располагаю очень многим. Часто у меня имелось намного меньше фактов. Я встречался с его родителями, читал письма. Говорил с другом детства, видел досье, беседовал с товарищем по оружию, и все указывает на то, что он не должен был так себя вести. Значит, я совершаю ошибку, а это не может меня не терзать, ведь в таком случае я должен сделать переоценку всех своих ценностей.
— В каком смысле?
— Я должен все рассказать родителям Хоби. И это их убьет. Ты бы их видела! Они боготворили своего мальчика. Они верили в армию, в патриотизм, в служение родине. А я должен прийти к ним и рассказать, что их сын убийца и дезертир. И плохой сын, в течение тридцати лет так и не подавший о себе весть. Я войду к ним в дом и убью их, Джоди. Мне стоит заранее вызвать «скорую помощь».
Ричер замолчал и отвернулся к черному иллюминатору.
— И? — спросила Джоди.
Он вновь повернулся к ней.
— И что меня ждет в будущем? Что я стану делать? У меня есть дом, мне нужна работа. Какая работа? Я больше не могу быть сыщиком, если не способен разобраться в подобных вещах, если все понимаю неправильно. Все произошло очень вовремя, не правда ли? Мои профессиональные способности изменили мне как раз в тот момент, когда мне нужно искать работу. Придется мне вернуться в Ки-Уэст и до конца жизни продолжать копать бассейны.
— Ты слишком суров к себе. У тебя было предчувствие, оно оказалось ложным, и не более того.
— Предчувствие не может подводить, — угрюмо сказал Ричер. — До сих пор такого со мной не случалось. Я могу рассказать тебе о дюжине подобных случаев. И не раз предчувствие спасало мне жизнь.
Джоди молча кивнула.
— Даже с точки зрения статистики я должен быть прав. Тебе известно, сколько человек официально признано пропавшими без вести во Вьетнаме? Всего пятеро. Пропало две тысячи двести человек, но они мертвы, и все это понимают. Со временем Нэш разыщет всех и сможет это доказать. Однако осталось пятеро парней, которых мы не можем отнести ни к какой категории. Трое из них перешли на сторону врага и остались во Вьетнаме. Двое исчезли в Таиланде. Один из них жил в хижине под мостом в Бангкоке. Всего пятеро из миллиона, и Виктор Хоби один из них, а я допустил ошибку.
— Нет, так говорить нельзя, — возразила Джоди. — Ты пытался судить прежнего Виктора Хоби, вот и все. Вся полученная тобой информация относилась к Виктору Хоби из прошлого. Таким он был до войны, до катастрофы. Война меняет людей. И единственным свидетелем являлся Девитт, а он очень старался ничего не замечать.
