– С вашими погонами лейтенанта Ауи, – вставил генерал.
– …а вы, по-моему, не в большом восторге от вашей миссии, – продолжил я, сделав вид, что выпада не заметил. – Посудите сами, зачем нам ссориться? Ваш итальянец меня ненавидит, но Абе, слава богу, относится ко мне сносно, а вы сами не так давно вообще стояли со мной по одну сторону баррикады. Вы мудрый человек, и я не понимаю, почему вам так хочется вернуться к Нкелеле, да еще и меня привести в качестве подарка. Сейчас я вам расскажу то, что рассказывать не должен.
И я поведал ему вкратце всю историю со звонком Шептуна.
Генерал сделал несколько больших глотков, рыгнул и с интересом воззрился на меня:
– Шеп, вы говорите? Старина Шеп?
– Я был удивлен не меньше вашего.
– Вот не думал, что ему так нужен мой скальп… Хорошо. Я не понимаю, что это все означает, но что вы можете предложить? Если мы придем в Нкхата Бэй, вам не поздоровится. Если мы вернемся и сдадимся любому союзному патрулю Ауи, то моим ребятам выпустят кишки, а меня повезут в клетке в Мапуту. Третий вариант? Он у вас есть?
– Есть. Мы летим в Европу и пытаемся что-то сделать, чтобы остановить мясорубку.
– Таманский, в Европе достаточно людей, которые хотят остановить мясорубку. Поверьте, это так. И ничего мы с вами не сделаем хотя бы потому, что не доберемся до этой чертовой Европы. Пейте пиво.
Он сунул мне горшок, и я послушно отпил.
– У Мбуту Зоджи есть связь? – спросил я.
– Нет у него никакой связи. Где-то к западу есть другой отряд, побольше, который имеет передатчик, но туда идти опасно. А отсюда мы ни с кем не свяжемся.
– И все-таки нужно подумать о Европе… Добраться хотя бы до Чада, до Ливии…
– Мне наплевать на Чад и Ливию. Мне наплевать на Шепа и наплевать на Европу. Мне наплевать на Ауи и Нкелеле. Сейчас мне не наплевать только на моих двоих ребят, которые остались от отряда.
– Хорошо. Тогда хотя бы откройте мне ваш страшный секрет. С кем вы якшаетесь, Мозес? С какими силами? Я понимаю: то, что случилось с отрядом Эймса Индуны, нельзя объяснить ничем, кроме…
– Колдовство, – коротко ответил Мбопа.
– Что?
– Колдовство. Древнее, как мир. Страшное, как мир. Вечное, как мир. И я, честно говоря, не знаю, что с этим делать. Лоа Легба – вам что-нибудь говорит это имя? Древний бог, который зачем-то выбрал меня своим рупором, своими глазами и руками…
– Вы серьезно, Мозес?
– Серьезно, Таманский. Пейте пиво.
– Ваши парни знают?
– Абе, я думаю, знает. А Ламбразони все равно. Кстати, я думаю, он вас все-таки не прикончит. Ему без вас станет скучно…
Мбопа улыбнулся, но я не разделял его веселья. Открывшиеся подробности меня отнюдь не обрадовали. Если раньше я хоть что-то понимал – или думал, что понимал, – то теперь я окончательно запутался.
Возможно, Мозес был невыгоден тем людям, за которых сегодня играл Шеп, именно по этой причине – как контактер с миром древних богов, опасных и не подверженных воздействию современных технологий.
Какие боги!
Какое колдовство!
И я, атеист, прожженный циник, еще и рассуждаю об этом?
Хотя посмотрел бы я на атеиста, если бы он попал тогда на холмик, овеянный дыханием Смерти. Удрал бы небось с полными штанами… Джонни, Лонг Джон, Фиси могли бы многое ему рассказать, этому атеисту…
Что бы там ни было, мне пора выходить из игры.
– Мне пора выходить из игры, – сказал я Мозесу. Генерал взболтал осадок на дне горшка и допил пиво.
– Нам всем пора, – согласился он. – Только я не знаю, как это сделать. И если вы мне поможете, я буду вам искренне благодарен. Но вы мне не поможете, Таманский. Вряд ли кто-нибудь мне поможет. Иногда мне кажется, что мне и жить-то дальше не следует, но эту мысль я от себя гоню… пока.
Я хотел сказать ему в ответ что-нибудь ободряющее, но к нам подошел Мбуту Зоджи:
– Кажется, у нас начинаются неприятности, комиссар Мозес.
24. МОЗЕС МБОПА
Бывший лидер группировки «Независимые черные»
То, о чем толковал Мбуту, действительно было важно.
Дозорный с вершины холма приметил облако пыли на горизонте. За время наблюдения облако не только не изменило направления, а, наоборот, приблизилось. Со стороны облака доносился тяжелый утробный гул. Словно сама земля гудела потревоженным ульем. Одни только боги могут знать, какие пчелы скрываются в таких ульях.
Впрочем, вариантов немного… Пчелы как пчелы. На гусеничном ходу. С вершины дерева мне было это отлично видно. Мои КОРы еще функционировали неплохо.
– Что это? – спросил Таманский, и я обнаружил, что неугомонный журналист уже сидит на ветке пониже меня.
Чуть в сторонке стоит Марко Ламбразони и, как-то нехорошо прищурившись, смотрит на журналистскую спину. Снайпер хренов… Увидев, что я смотрю на него, итальянец пожал плечами и ушел.
– Так что это, Мозес? – повторил свой вопрос Костя.
– Танки это, Таманский. Танки.
– Ух ты… – Журналист забрался повыше, вытянул шею, – Какие?
– Не увидишь ты ни черта. Только сверзишься…
– Ну ты же увидел…
– У меня зрение скорректированное. Мне как командиру положено.
– Ого, так ты у нас кибер? Коррекция зрения – это процентов на сорок тянет…
– Это по меркам мирного времени. Здесь другие мерки, другие порядки. По контракту мне восстановят зрение в прежнем качестве после увольнения… Если, конечно, живой вернусь.
– Понятно, – кивнул Таманский. – Так что там едет?
– Танки, – опять повторил я и начал спуск.
– Так я понял, что танки… Они разные бывают. Чьи? – спросил сверху журналист.
– А для тебя есть разница, на чьи гусеницы тебе кишки намотает?
– Ну… – Журналист спускался следом за мной. – Ну, может, и наматывать не будут. Может, это ангольские… А?
Я спрыгнул на землю, стараясь унять холодок, прокатывающийся по спине.
– Именно, что ангольские…
– А проблема в чем? – Таманский явно не совсем врубился в тему.
– В том, что останавливаться они не будут. Больше того, у них почти наверняка имеется приказ нас уничтожить.
– Нас?
– Ну не меня конкретно, хотя я бы этому уже не удивился, а скопление людей, имеющееся в данном секторе. Они в боевом построении идут…
– А если ты им все объяснишь?
– Как? – Я развел руками. – У меня нет средств связи, я не знаю их частот, я не знаю нынешних паролей на связь… Если я выскочу перед ними и начну руками размахивать, то они просто переедут через мою черную задницу, делов-то…
