— Мы друзья Хорхе, — сказал Ричер.
Она посмотрела на него и на остальных, и ее взгляд остановился на Ричере. На лице отразилась гамма чувств: сначала недоумение, потом надежда, недоверие и наконец понимание — именно в таком порядке. «Наверное, нечто похожее испытывает игрок в покер, когда к нему приходит четвертый туз», — подумал Ричер.
И еще он уловил в ее глазах удовлетворение, словно вопреки всем ожиданиям, замечательный миф оказался правдой.
— Вы из армии, — сказала она. — Он говорил, что вы появитесь.
— Когда?
— Все время. Он говорил, что если он когда-нибудь попадет в беду, то рано или поздно вы появитесь.
— И вот мы здесь. Где мы можем поговорить?
— Я только скажу, что сегодня опоздаю.
Она немного смущенно улыбнулась, обошла их и скрылась в баре.
Милена вернулась две минуты спустя, но теперь она двигалась быстрее, расправила плечи и стала как будто выше, словно с нее сняли тяжелую ношу. Она больше не была одинокой. Она помолодела, в ее ясных карих глазах засветился ум. Ричер обратил внимание на хорошую кожу и жилистые сильные руки человека, напряженно работавшего последние десять лет.
— Позвольте мне угадать, — сказала она и повернулась к Нигли. — Вы, наверное, Нигли. — Потом она обратилась к Диксон. — Из чего следует, что вы Карла. — Посмотрела на Ричера и О'Доннела. — Ричер и О'Доннел, верно? Один большой, а другой — красивый.
О'Доннел улыбнулся ей, и Милена повернулась к Ричеру.
— Мне сказали, что вы искали меня вчера вечером.
— Мы хотели поговорить с вами о Хорхе.
Милена вздохнула, сглотнула и спросила:
— Он мертв?
— Вероятно, — ответил Ричер. — Мы точно знаем, что Ороско мертв.
— Нет! — охнула Милена.
— Я сожалею, — сказал Ричер.
— Где мы можем поговорить? — спросила Диксон.
— Давайте зайдем в дом Хорхе, — сказала Милена. — Вам следует на него посмотреть.
— Мы слышали, что там учинили разгром.
— Я немного прибрала.
— Это далеко?
— Мы дойдем пешком.
Они зашагали обратно по Стрипу, теперь уже впятером. Зона строительства оставалась все такой же пустынной. Никакого движения. Но и полицейских не было. Милена еще два раза спросила, мертв ли Санчес, словно, повторяя этот вопрос, рассчитывала услышать другой ответ. И оба раза Ричер ответил:
— Вероятно.
— Но наверняка вы не знаете?
— Его тело не найдено.
— А Ороско нашли?
— Да. Мы видели тело.
— А как же Кельвин Франц и Тони Суон? Почему их здесь нет?
— Франц мертв. И Суон, наверное, тоже.
— Точно?
— Франц — точно.
— Но не Суон?
— Нет, относительно Суона полной уверенности нет.
— И относительно Хорхе?
— Да. Но это очень вероятно.
— Ладно.
Она пошла дальше, отказываясь сдаться и оставить надежду.
Они прошли мимо дорогих отелей, отображавших все крупнейшие города мира на пятачке в несколько сотен ярдов, и увидели многоквартирные здания. Милена свернула налево, потом направо, и они вышли на параллельную улицу. Она остановилась в тени навеса — там находился вход в здание, которое четыре поколения назад могло быть лучшим местом в городе, где постоянно все перестраивается.
— Мы пришли, — сказала Милена. — У меня есть ключ.
Она сняла рюкзак с плеча, вытащила кошелек, расстегнула молнию и достала дверной ключ из потускневшей латуни.
— Вы долго были с ним знакомы? — спросил Ричер.
Милена замешкалась с ответом, не желая использовать прошедшее время и пытаясь придумать ответ, который прозвучал бы нейтрально.
— Мы встретились несколько лет назад, — наконец сказала она.
Они вошли в вестибюль. Сидевший за столиком портье поздоровался с Миленой. Она подвела их к лифту, они поднялись на десятый этаж и свернули направо по коридору с потускневшей краской на стенах. Остановились возле зеленой двери.
Милена отперла дверь и впустила их внутрь.
Квартира не производила ошеломляющего впечатления, но и маленькой ее нельзя было назвать. Две спальни, гостиная и кухня. Скромная внутренняя отделка. В основном белая, но с яркими вставками, немного старомодная. Большие окна. Когда-то из них открывался прекрасный вид на пустыню, но теперь напротив находилась большая строительная площадка.
Это была чисто мужская квартира: никаких украшений, все просто и функционально.
И еще здесь царил ужасный беспорядок.
Квартира живо напоминала офис Кельвина Франца. Стены, пол и потолок были из бетона, а потому практически не пострадали. Но в остальном… Стулья, диваны, письменный стол, обеденный стол сломаны и выпотрошены. Телевизор и стереосистема разбиты. Повсюду разбросаны диски. Ковры перевернуты и отброшены в сторону. Кухня практически уничтожена.
Уборка Милены ограничилась тем, что она собрала мусор в кучки и засунула часть набивки в подушки. Книги и бумаги она сложила рядом с разбитыми полками, на которых они находились прежде.
Больше ничего и нельзя было сделать. Задача, не имеющая решения.
Ричер отыскал на кухне мусорное ведро, где, по словам Кёртиса Мани, нашли смятую салфетку. Ведро было сорвано с кронштейна под раковиной и отшвырнуто в сторону. Часть мусора вывалилась на пол, часть осталась в ведре.
— Это больше похоже на проявление злобы, чем на систематичный обыск, — заметил Ричер. — Уничтожение ради уничтожения. Словно их переполняла не только тревога, но и ярость.
— Согласна с тобой, — сказала Нигли.
Ричер открыл дверь и перешел в главную спальню. Кровать была сломана, матрас вспорот. В шкафу валялась сорванная с вешалок одежда. Полки расколоты на куски. Хорхе Санчес всегда был аккуратистом, а годы, проведенные в армии, приучили его к определенным стандартам. В квартире больше не чувствовалось его присутствия. Не осталось даже эха.
Милена бессмысленно перемещалась по квартире, пытаясь навести какое-то подобие порядка, изредка останавливаясь, чтобы перелистать книгу или рассмотреть фотографию. Она подтолкнула на место изуродованный диван, на котором уже никто не будет сидеть.
— Полицейские здесь были? — спросил Ричер.
— Да, — ответила она.
— Они пришли к каким-то выводам?
— Они считают, что эти люди переоделись в фальшивых подрядчиков. Представителей электрической или телефонной компании.
— Ясно.
