Саммер молчала, явно ничего не понимая.
– Вспомни о повестке дня конференции, – сказал я. – Она до сих пор не найдена. Им не удалось ее заполучить. Карбон сумел их обмануть. Он открыли портфель, а повестки дня там не оказалось.
– И где же она?
– Я покажу тебе где, – пообещал я. – Именно по этой причине мы сюда вернулись. Чтобы ты могла ее использовать завтра в Вашингтоне. Использовать для организации давления по поводу всего остального. Той части, где нам не хватает улик.
Мы вышли из машины на холод. Через стоянку направились к входной двери. Вошли в здание. Я слышал дыхание спящих людей. Чувствовал спертый воздух спален. Мы шагали по коридорам, сворачивая в нужных местах, пока не оказались возле комнаты Карбона. В ней было пусто. Все лежало на прежних местах. Я включил свет. Подошел к постели. Протянул руку к полке. Пробежал пальцами по корешкам книг. Вытащил высокий узкий том «Роллинг стоунз». Немного подержал в руках, потом слегка потряс.
На постель выпали четыре листочка – повестка дня конференции.
– Брубейкер попросил, чтобы Карбон ее спрятал, – сказал я.
Я взял листки и протянул их Саммер. Выключил свет и вышел в коридор. И столкнулся лицом к лицу с молодым загорелым сержантом из «Дельты», лицо которого украшала борода. Он был в майке и трусах, босой. От него сильно пахло пивом.
– Так, так, так, – сказал он. – И кого же мы здесь видим?
Я ничего не ответил.
– Вы разбудили меня своими разговорами, – сказал он. – Вы включали и выключали свет.
Я вновь промолчал.
Он посмотрел на дверь в комнату Карбона.
– Тянет на место преступления?
– Он умер не здесь.
– Ты знаешь, о чем я говорю.
Тут он улыбнулся, и я увидел, как его руки сжимаются в кулаки. Я ударил его левой рукой. Он стукнулся головой о бетонную стену, и его глаза на секунду остекленели. Резко развернувшись, я левым локтем надавил ему на грудь и навалился на него всем весом. Он оказался прижат к стене. Я продолжал на него давить, пока у него не возникли проблемы с дыханием.
– Сделай мне одолжение, – сказал я. – Читай газеты каждый день в течение этой недели.
Потом я засунул правую руку в карман и нашел пулю. Ту, что он принес для меня. С моим именем на ней. Я держал ее двумя пальцами. В тусклом ночном свете она заблестела золотом.
– Смотри внимательно, – сказал я.
А потом засунул эту пулю ему в нос.
Мой сержант сидела на своем обычном месте. Ночной сержант, с маленьким ребенком. Она сварила кофе. Я налил две чашки и отнес их к себе в кабинет. Саммер несла повестку дня, как трофей. Она сняла скрепку и разложила четыре листа на моем столе, один возле другого.
Это был оригинал. Не копия и не факс, тут не могло быть сомнений. Написанные от руки заметки с карандашными пометками между строк и на полях. Я сразу увидел три разных почерка. Большую часть написал, наверное, Крамер, но почти наверняка здесь были предложения Васселя и Кумера. Первый черновик. Результат долгих обсуждений и размышлений.
На первом листе шел анализ трудностей, с которыми предстоит столкнуться бронетанковым войскам. Интеграция, потеря престижа. Возможная потеря права командования. Довольно мрачный анализ, но не выходящий за общепринятые рамки. И достаточно точный, если верить начальнику штаба.
На второй и третьей страницах говорилось о том, что я уже упоминал в беседах с Саммер. Предложения о дискредитации ключевых фигур противника с использованием компрометирующих материалов. На полях я обнаружил весьма любопытные намеки. И как только они сумели собрать такой изощренный компромат? Интересно, станут ли люди из офиса ГВП его использовать? Кто-то из них наверняка попытается это сделать. Расследование часто приводит к самым непредсказуемым результатам.
Здесь же намечались планы пропагандистских кампаний. Большинство из них показались мне весьма бездарными. Эти парни не имели дела со средствами массовой информации с тех самых пор, как стали офицерами. На тех же двух страницах упоминались крупные оборонные подрядчики. Речь шла о политических инициативах в армии и Конгрессе. Некоторые из них касались оборонных подрядчиков. Я уловил намеки на весьма сложные отношения, связывающие всех заинтересованных лиц. Очевидно, в одну сторону текли деньги, а в другую – услуги. Министр обороны упоминался по имени. Его помощь считалась гарантированной. В одном месте его имя было подчеркнуто, а на полях я прочитал: «Куплено и заплачено». В целом на первых трех страницах содержались заметки, которых следовало ожидать от самоуверенных профессионалов, отчаянно мечтающих о сохранении своего положения. Мрачные, грязные и безнадежные. Однако здесь не было состава преступления.
Главное оказалось на четвертой странице.
У четвертой страницы был странный заголовок:
«УМНУ. Дополнительная миля».
Ниже шла распечатка цитаты из «Искусства войны» Сунь Цзы:
«Отказ от сражения с врагом, когда ты приперт спиной к стене, равнозначен поражению».
Рядом на полях карандашом было приписано, как я предположил, почерком Васселя:
«В то время как спокойствие в период катастрофы есть важнейший признак мужества командира, энергия при преследовании врага является серьезнейшим проявлением его силы воли (Уэйвелл)».
– Кто такой Уэйвелл? – спросила Саммер.
– Британский маршал времен Второй мировой войны, – ответил я. – Потом он стал вице-королем Индии. Он был слепым на один глаз в результате ранения, полученного на Первой мировой войне.
Под цитатой из Уэйвелла другой рукой – вероятно, Кумера – карандашом было написано: «Добровольцы? Я? Маршалл?» Эти три слова были обведены, и от них шла линия к заголовку «УМНУ. Дополнительная миля».
– И что все это значит? – спросила Саммер.
– Читай дальше, – предложил я.
Под цитатой из Сунь Цзы шел напечатанный на машинке список из восемнадцати имен. Большинство из них я знал. Это были ключевые командиры батальонов из престижных пехотных дивизий вроде 82-й и 101-й, а также высокопоставленные штабные офицеры из Пентагона и некоторые другие люди. Довольно любопытное сочетание возрастов и званий. Среди них практически не попадалось старших офицеров. А вот восходящие звезды имелись. Иногда это был очевидный выбор, иногда спорный. Несколько имен я видел в первый раз. К примеру, в списке значился человек с фамилией Абельсон – я не знал, кто он такой. Возле его имени стояла карандашная пометка. У остальных таких пометок не было.
– Что означает эта пометка? – спросила Саммер.
Я набрал номер своего сержанта.
– Вы когда-нибудь слышали о парне по имени Абельсон? – спросил я.
– Нет, – ответила она.
– Узнайте, кто он, – попросил я. – Вероятно, он подполковник или имеет более высокое звание.
