Мы нашли кафе со стойкой в форме буквы W, на три четверти пустое, залитое резким светом флуоресцентных ламп, с липкими виниловыми табуретами. Мы уселись рядом и положили руки на стойку – универсальная поза всех путешественников, отправляющихся в путь рано утром. Официант в переднике, ни о чем нас не спрашивая, поставил перед нами кружки и налил в них кофе из кофейника. Кофе издавал такой аромат, будто его только что сварили. После ночи кафе постепенно переходило на утренний режим работы, и я слышал, как где-то скворчит яичница.
– Что произошло в Панаме? – спросил Джо.
– Со мной? – поинтересовался я. – Ничего.
– А какой приказ ты получил здесь?
– Надзор.
– Зачем?
– За процессом, – ответили. – История с Норьегой должна выглядеть законно. Предполагается, что он предстанет перед судом в Штатах. Поэтому мы должны схватить его так, чтобы можно было предъявить ему формальное обвинение, которое будет выглядеть приемлемым в суде.
– Вы собираетесь зачитать ему «права Миранды»?
– Не совсем. Но это должно иметь под собой законные основания.
– Ты там напортачил?
– Не думаю.
– Кто тебя заменил?
– Какой-то другой парень.
– Звание?
– Такое же, как у меня, – ответил я.
– Восходящая звезда?
Я сделал глоток кофе и покачал головой.
– Я его раньше никогда не видел. Но мне он показался настоящим придурком.
Джо кивнул, ничего не сказал и взял свою кружку.
– Что? – спросил я.
– Бэрд не маленькая база, – сказал он. – Но и не слишком большая, верно? Над чем ты сейчас работаешь?
– Прямо сейчас? Умер генерал с двумя звездами, и я пытаюсь найти его портфель.
– Убийство?
Я покачал головой.
– Сердечный приступ.
– Когда?
– Вчера ночью.
– После того, как ты туда приехал?
Я промолчал.
– Ты уверен, что не напортачил в Панаме? – снова спросил Джо.
– Не думаю, – повторил я.
– Тогда почему тебя оттуда вытащили? Ты занимаешься процессом Норьеги – и вдруг оказываешься в Северной Каролине, где тебе совершенно нечего делать. Тебе и дальше было бы нечего делать, если бы генерал не умер.
– Я получил приказ, – сказал я. – Ты же знаешь, как все устроено. Приходится предположить, что они знают, что делают.
– Кто подписал приказ?
– Понятия не имею.
– Ты должен это выяснить. Узнай, кому ты так сильно понадобился в Бэрде, что он вытащил тебя из Панамы, а на твое место поставил придурка. А еще ты должен понять почему.
Мужчина в переднике снова наполнил наши кружки и подвинул к нам пластиковое меню.
– Яйца, – сказал Джо. – Хорошо поджаренные, бекон, тост.
– Блины, – заказал я. – Сверху яйца, бекон с краю, много сиропа.
Официант забрал меню и ушел, а Джо развернулся на своем табурете и сел спиной к стойке, вытянув ноги в проход.
– Что именно сказал врач? – спросил я.
Он пожал плечами.
– Не слишком много. Никаких подробностей, никакого диагноза. Никакой внятной информации. Европейские врачи не слишком хорошо умеют сообщать плохие новости. Они, как правило, ходят вокруг да около. Ну и, естественно, есть еще вопрос врачебной тайны.
– Но мы же летим туда не без причины.
Джо кивнул.
– Он сказал, что, возможно, мы захотим ее повидать. И намекнул, что лучше раньше, чем позже.
– А она что говорит?
– Что он поднял шум из-за ерунды, но она всегда рада нас видеть.
Мы доели завтрак, и я за него заплатил. Затем Джо дал мне мой билет, как бы в обмен. Я не сомневался, что он зарабатывает больше меня, но, наверное, не настолько, чтобы можно было считать билет на самолет равным яичнице с беконом и тостом. Но я принял предложенную им сделку. Мы слезли с табуретов, огляделись по сторонам и направились к стойке регистрации.
– Сними пальто, – сказал Джо.
– Зачем?
– Я хочу, чтобы служащий увидел ленточки твоих медалей, – пояснил он. – Военные действия за границей и все такое. Может, нам дадут места получше.
– Это «Эр Франс», – напомнил ему я. – Франция даже не является военным членом НАТО.
– Служащий за стойкой наверняка американец, – не сдавался Джо. – Давай попробуем.
Я снял пальто, повесил его на руку и сделал шаг в сторону, чтобы лучше было видно левую часть моей груди.
– Так хорошо? – спросил я.
– Великолепно, – улыбнулся Джо.
Я улыбнулся ему в ответ. Слева направо в верхнем ряду у меня Серебряная звезда, медаль «За отличную службу в Вооруженных силах», орден Доблестного легиона. Во втором ряду красовались Солдатская медаль, Бронзовая звезда и «Пурпурное сердце». В двух нижних рядах располагалась всякая мелочевка. Все серьезные медали я получил по чистой случайности, и ни одна из них для меня ничего не значит. Использовать их, чтобы выпросить места получше в самолете, – единственное, на что они годятся. Но Джо понравились два верхних ряда. Он прослужил пять лет в армейской разведке и не имел ни одной приличной награды.
Когда подошла наша очередь, Джо положил на стойку свой паспорт, билет и документ, удостоверяющий, что он работает в Министерстве финансов. Затем встал у меня за плечом. Я пристроил свой паспорт и билет рядом с его, и он пнул меня в спину. Я слегка выпятил левую половину груди, посмотрел на служащего и попросил:
– Вы не могли бы найти нам такие места, чтобы можно было вытянуть ноги?
Служащий аэропорта был невысоким мужчиной, средних лет, уставшим от жизни. Он взглянул на нас. Если нас сложить, получилось бы тринадцать футов в высоту и четыреста пятьдесят фунтов веса. Он изучил удостоверение личности Джо, выданное ему Министерством финансов, посмотрел на мою форму и принялся стучать по клавиатуре, затем натянуто улыбнулся.
– Мы посадим вас впереди, джентльмены, – сказал он.
Джо снова пихнул меня в спину, и я понял, что он улыбается.
Мы сидели в последнем ряду салона первого класса и разговаривали, но старались избегать очевидной темы. Мы обсудили музыку, потом политику. Еще раз позавтракали. Выпили кофе. «Эр Франс» подает очень приличный кофе в салоне первого класса.
– Как звали генерала? – спросил Джо.
– Крамер, – ответил я. – Командующий бронетанковыми войсками в Европе.
– Бронетанковыми? В таком случае что он делал в Бэрде?
