Вот!
Левый передний карман. Знакомая восхитительная выпуклость. Ровно два и пять восьмых дюйма шириной, полдюйма толщиной, три с четвертью дюйма длиной.
Сложенные деньги.
Мужчина в капюшоне имел огромный опыт в подобных вещах, словно обладал зрением, позволявшим ему видеть сквозь ткань. Там наверняка лежат хрустящие новенькие двадцатки из банкомата, несколько потрепанных пятерок и десяток, полученных на сдачу в такси, и скомканные однодолларовые бумажки. Всего сто семьдесят три доллара — так он решил. А предчувствие его, как правило, не обманывало. Он сомневался, что ему суждено испытать разочарование. И был готов к приятному сюрпризу.
Он наклонился и протянул руку.
Кончиками пальцев приподнял край кармана, чтобы проделать для себя маленькую дорожку. Затем расправил ладонь и засунул внутрь указательный и средний пальцы, легкие, точно перышки. Скрестил их, словно ножницы. Указательный палец до первого сустава лег под банкноты, средним он их накрыл. Получилось похоже на клещи. Чуть-чуть надавил, подушечкой среднего пальца прижал пачку к ногтю указательного, осторожно потянул на себя, чтобы разорвать связь между деньгами и карманом. И начал медленно тащить.
И тут у него сломалось запястье.
Две огромные руки схватили его и раздавили, точно гнилую ветку. Одно мимолетное, неожиданное взрывное движение. Словно вспышка. Сначала он не почувствовал боли, но уже в следующее мгновение она налетела на него, точно приливная волна. Но к тому моменту кричать уже было поздно. Одна из гигантских рук зажала ему рот, и у него возникло ощущение, будто его ударили в лицо бейсбольной перчаткой.
— У меня три вопроса, — тихо произнес крупный мужик. — Скажешь правду — и я тебя отпущу. Соврешь — я сломаю тебе другое запястье. Ты меня понял?
Крупный мужик почти не шевелился, только его руки сделали один, два, три быстрых, ловких и смертельно опасных движения. Мужчина в рубашке с капюшоном практически не мог дышать. И потому в отчаянии закивал.
— Итак, первый вопрос: что ты здесь делаешь?
Крупный мужик убрал руку, чтобы он мог ответить.
— Ваши деньги, — ответил мужчина в рубашке с капюшоном.
Голос его не слушался, он дрожал и срывался от ужаса и боли.
— Ты занимаешься этим не в первый раз, — сказал крупный мужик.
У него были голубые глаза, полуприкрытые веками, ничего не выражающие. Гипнотические. Мужчина в рубашке с капюшоном понял, что не может ему соврать.
— Я называю это предрассветным патрулированием, — сказал он. — Иногда мне удается наткнуться на двоих или троих таких, как вы.
— Ну, они не совсем такие, как я, — сказал мужик.
— Не такие.
— Ошибочка у тебя вышла.
— Извините меня.
— Второй вопрос: ты один?
— Один.
— Третий вопрос: Хочешь уйти прямо сейчас?
— Очень хочу.
— Тогда проваливай. Медленно и словно ничего не произошло. Иди на север. Поверни направо на Принс. Не беги. Не оглядывайся. Просто исчезни. Немедленно.
Грегори свернул налево с Хадсон-стрит на Хьюстон и подождал, пока не загорится зеленый свет у начала Седьмой авеню. Он находился всего в полутора кварталах от пожарного гидранта, а до назначенного времени оставалось примерно восемь минут. Он решил остановиться ненадолго у тротуара, перед тем как ехать на Шестую. Грегори считал, что должен точно выполнить все указания.
Сердце Ричера забилось ровно и спокойно уже через пятнадцать секунд. Он засунул деньги поглубже в карман и снова подложил руки под голову. Затем повернул голову набок и прикрыл глаза. Около красной двери никого не было. Никто даже не смотрел в ее сторону.
Мужчина в рубашке с капюшоном, прижимая к груди сломанное запястье, добрался до Принс. Там он сорвался с места и изо всех сил помчался на восток. Остановился через два квартала, и его вырвало в канаву. Некоторое время он стоял сложившись пополам, тяжело дыша и опираясь здоровой рукой о колено. Больную руку он засунул в карман рубашки, чтобы поддерживать ее вместо перевязи.
У Ричера не было часов, но он предположил, что, когда он увидит Грегори, будет что-нибудь около восьми или девяти минут восьмого. Этого времени как раз хватит, чтобы дойти пешком от пожарного гидранта на Шестой авеню. Так и оказалось. Грегори пришел на Спринг с запада. Он шагал очень быстро, держа руку в кармане пиджака. На тротуаре перед темно-красной дверью он остановился, с военной четкостью развернулся, легко и уверенно поднялся по трем ступенькам, вынул руку из кармана, и Ричер успел разглядеть вспышку света, отраженного от металла, и черный пластик. Грегори поднял крышку щели для почты левой рукой, а правой засунул внутрь ключи. Опустил крышку и двинулся назад. Дойдя до Западного Бродвея, повернул налево. Он не оглядывался. Просто шел, исполняя свою роль, пытаясь сохранить жизнь Кейт Лейн.
Ричер не сводил глаз с красной двери. Ждал. По его прикидкам, за ключами должны были прийти через три минуты. Пять миллионов баксов — это огромные деньги. Похитители будут охвачены нетерпением. Как только один из них подтвердит, что Грегори отошел достаточно далеко, другой войдет в дверь. Они будут думать, что один длинный квартал и переход — это достаточно далеко. Значит, как только Грегори окажется к югу от Брум, раздастся звонок.
Одна минута.
Две минуты.
Три минуты.
Ничего.
Ричер откинулся назад, оставаясь расслабленным, словно ничего особенного не происходило. Никаких внешних признаков того, что его интересует темно-красная дверь. Или что он обеспокоен.
Четыре минуты. Ничего.
Сквозь полуприкрытые веки Ричер смотрел на дверь так внимательно, что в его памяти отпечатались все ее особенности: царапины, углубления, потеки грязи и ржавчины, граффити. У него появилось ощущение, что и через пятьдесят лет он сможет нарисовать эту дверь с точностью фотографического снимка.
Шесть минут. Восемь. Девять.
Ничего не происходило.
По тротуару шли самые разные люди, но никто из них даже не приближался к красной двери. По дороге проносились машины, рабочие разгружали грузовики, открывались булочные и винные погребки. Мимо проходили люди с газетами и стаканчиками кофе в руках, направляясь к станции метро.
Никто не подошел к красной двери.
Двенадцать минут. Пятнадцать.
Ричер задал себе вопрос: видели ли они его? И ответил: разумеется, видели. В этом можно не сомневаться. Карманник увидел. А эти ребятишки поумнее любого карманника. Они из тех, кто замечает все. Если они настолько хороши, что сумели справиться с ветераном-десантником возле огромного магазина, то уж наверняка как следует проверили все близлежащие улицы. Затем он спросил себя: были ли они обеспокоены? И ответил: нет, не были. Карманник увидел удобную возможность для человека своей профессии, вот и все. Для этих же ребятишек люди, лежащие под дверями, все равно что пустые банки из-под пива, или почтовые ящики, или гидранты, или столкнувшиеся такси. Просто еще одна деталь уличной обстановки. Ты смотришь на таких людей, но не видишь их. И к тому же Ричер был один. Копы или ФБР заявились бы сюда целой командой, и на улице болталось бы множество совершенно неуместных здесь людей с передатчиками в коричневых бумажных пакетах, в которых якобы спрятаны бутылки со спиртным.
