А может быть, проявить ярость. Потому что ведь все дело в ярости, правда? И в стремлении к справедливому возмездию. Быть может, настала пора показать это более отчетливо. Быть может, настала пора снять перчатки. Немного насилия никому не повредит. Зато следующее дельце станет чуть интереснее. А может быть, и не чуть. Надо подумать и об этом.
Так на чем же остановиться? Сократить интервал? Или добавить драматичности месту преступления? А может быть, и то и другое? Как насчет этого? Думай, думай, думай.
В шесть часов вечера Лиза Харпер проводила Ричера на первый этаж и вышла вместе с ним на прохладу улицы. Провела его по безукоризненно ухоженной бетонной дорожке к следующему зданию. Вдоль дорожки по обе стороны стояли круглые фонари, на высоте колена, в ярде друг от друга. Начинало смеркаться, и фонари уже были зажжены. Харпер шла подчеркнуто широкими шагами. Ричер не знал, то ли она пытается подстроиться под него, то ли этому ее научили в школе ФБР. Так или иначе, в движении молодая женщина смотрелась замечательно. Ричер поймал себя на том, что ему хочется узнать, как она будет смотреться в беге. Или лежа, полностью обнаженная.
— Здесь столовая, — объяснила Харпер.
Шагнув вперед, она первой вошла в двустворчатые стеклянные двери. Остановилась и дождалась Ричера.
Из конца длинного коридора доносились шум столовых приборов и запахи предприятия общественного питания. Ричер пошел первым. Внутри было тепло. Ричер чувствовал, что Харпер следовала за ним, отстав всего на шаг.
— Так, выбирайте что хотите, — сказала она. — За все платит Бюро.
Столовая размещалась в просторном зале с высоким потолком, ярко освещенном. Стулья из гнутой фанеры, простые столы. Вдоль одной стены раздача. Очередь с подносами в руках. Большая группа новобранцев в темно-синих комбинезонах, с отдельными вкраплениями кадровых агентов в костюмах, стоящих по одиночке или по двое. Ричер занял место в конце очереди. Харпер встала рядом.
Очередь двигалась довольно быстро. Наконец жизнерадостный испанец с пластиковой карточкой на шее дал Ричеру бифштекс из вырезки размером с книгу в мягком переплете. Шагнув дальше, Ричер получил гарнир и овощной салат. Сам налил себе кофе. Взял салфетку и приборы и огляделся по сторонам в поисках свободного столика.
— У окошка, — предложила Харпер.
Она провела Ричера к пустому столику на четверых у самого окна. Яркий свет в зале превращал сумерки на улице в кромешную темноту. Харпер поставила поднос на стол и сняла пиджак. Повесила его на спинку стула. Худой она не была, но высокий рост делал ее очень стройной. На ней была тонкая хлопчатобумажная рубашка, а под ней ничего. Это было достаточно очевидно. Расстегнув манжеты, Харпер закатала рукава до локтей. Кожа на руках была гладкая и смуглая.
— Красивый загар, — заметил Ричер.
Харпер вздохнула.
— Опять ЧЗВ? Да, он по всему телу; нет, у меня нет особого желания это демонстрировать.
Ричер улыбнулся.
— Я просто пытался поддерживать беседу.
Она пристально посмотрела на него.
— Я бы предпочла поговорить о деле. Если вы хотите о чем-то говорить.
— Мне мало что известно о деле. А вам?
Харпер кивнула.
— Мне известно, что я очень хочу схватить этого подонка. Его жертвы были очень храбрые женщины — им пришлось пройти через такое.
— Похоже, вы говорите со знанием дела.
Отрезав кусок, Ричер попробовал бифштекс. Очень вкусно. В обычном ресторане за такое блюдо пришлось бы выложить сорок долларов.
— Это во мне говорит трусость, — возразила Харпер. — У меня ничего подобного не было. Еще не было.
— К вам приставали мужчины?
Она улыбнулась.
— Вы шутите? — И тут же покраснела. — То есть, я могу в этом признаться, не показавшись воображалой?
Ричер улыбнулся в ответ.
— Да, в вашем случае, думаю, можете.
— На самом деле, ничего серьезного не было, — продолжала Харпер. — Так, одни разговоры, понимаете? Многозначительные взгляды, двусмысленные вопросы. Никто не предлагал мне в открытую переспать с ним ради продвижения по службе. И все же мне тоже порой достается. Вот почему я так одеваюсь. Понимаете, я хочу показать, что я на самом деле просто одна из них.
Ричер снова улыбнулся.
— Но становится все хуже, так?
Она кивнула.
— Вы правы. Гораздо хуже.
Он промолчал.
— И я не понимаю, в чем дело, — закончила Харпер.
Ричер посмотрел на нее поверх края чашки. Белоснежная рубашка из египетского хлопка, воротник тринадцатого размера, аккуратно завязанный синий галстук, плавно огибающий небольшую, подвижную грудь. Мужские брюки с большими вытачками, чтобы не болтаться на тонкой талии. Загорелое лицо, белые зубы, высокие скулы, голубые глаза, длинные светлые волосы.
— В моей комнате есть камера? — спросил Ричер.
— Что?
— Камера, — повторил он. — Для видеонаблюдения.
— Зачем?
— Я просто подумал, не запасный ли это план. На тот случай, если с Петросяном ничего не выгорит.
— Что вы имеете в виду?
— Почему присматривать за мной не назначили Пултона? По-моему, у него масса свободного времени.
— Я вас не понимаю.
— Да нет, все ты прекрасно понимаешь. Вот почему Блейк приставил ко мне именно тебя, так? Чтобы ты смогла со мной сблизиться? Разыграв роль маленькой беззащитной девочки, которая заблудилась в темном лесу? Так что, возможно, если Блейку надоест пугать меня Петросяном, у него будет еще один способ выкрутить мне руку. Скажем, милая интимная сцена, ты и я в моей комнате, заснятая на видеокассету, которую Блейк пригрозит отослать Джоди.
Харпер вспыхнула.
— Я ни за что на свете не пойду на такое!
— Но Блейк ведь предлагал тебе, правда?
Она погрузилась в молчание. Ричер отвернулся к окну и допил кофе, разглядывая свое отражение.
— Блейк буквально бросил мне вызов, — сказал он. — Назвал тебя псом ада и посоветовал не шутить с тобой.
Харпер продолжала молчать.
— В любом случае, я не попался на удочку, — продолжал Ричер. — Потому что я не настолько глуп. Я не собираюсь дать в руки Блейку дополнительное оружие против себя.
Харпер помолчала. Затем посмотрела на Ричера и улыбнулась.
— Значит, мы можем расслабиться? Оставить все позади?
Он кивнул.
— Точно, давай расслабимся. Оставим все позади. Можешь надеть пиджак и перестать демонстрировать мне свою грудь.
Она снова вспыхнула.
