Подбежав к участку, я упал на землю. Прополз вперед так, чтобы можно было заглянуть под массивную стеклянную дверь. Всмотрелся и прислушался. Затаил дыхание. Я смотрел и слушал долго, чтобы быть полностью уверенным.
Затем я встал и поставил пистолет на предохранитель. Убрал его в карман. Произвел мысленные расчеты. Пожарная часть и полицейский участок находятся в трехстах ярдах от северного конца Главной улицы. Дальше по шоссе в восьмистах ярдах ресторан Ино. Я прикинул: самое раннее, к нам смогут прибыть через три минуты. Две минуты прийти в себя и одна на то, чтобы добежать до Главной улицы. Значит, у нас есть три минуты. Для полной гарантии делим это время пополам. Итого девяносто секунд, от начала до конца.
Выбежав на середину шоссе, я махнул рукой Хабблу. Его машина съехала с обочины, и я побежал к входу в пожарную часть. Остановился у широких красных ворот и стал ждать.
Хаббл развернул старый «Бентли» на узком шоссе. Поставил его прямо напротив ворот, задом ко мне. Вспыхнули огни заднего хода. Взревел двигатель, и большая старая машина понеслась задом на меня.
Она разгонялась до самого конца и врезалась в ворота пожарной части. Старый «Бентли» весил не меньше двух тонн, и без труда сорвал металлические створки с петель. Раздался страшный грохот и скрежет металла, звон разбитых задних фонарей и шум оторвавшегося заднего бампера, упавшего на бетон. Прежде чем Хаббл успел переключить передачу вперед и выехать из пробитой дыры, я залез в щель между воротами и косяком. Внутри было темно, но я без труда нашел то, что искал. Это было закреплено на борту пожарного грузовика, горизонтально, на уровне глаз. Огромные кусачки, длиной не меньше четырех футов. Сорвав их с крепежа, я бросился к выходу.
Как только Хаббл меня увидел, он описал широкую дугу. Зад «Бентли» был изуродован. Крышка багажника хлопала, жестяные листы были смяты и искорежены. Но машина выполнила свою задачу. Развернувшись, Хаббл встал напротив двери полицейского участка. Задержался на мгновение и вдавил в пол педаль газа. Понесся на массивные стеклянные двери. На этот раз передом.
Старый «Бентли» пробил двери, разлетевшиеся дождем осколков, и врезался в стол сержанта. Протащил его в дежурное помещение и остановился. Я вбежал следом за ним. Финлей стоял в средней камере, застыв от шока. Он был прикован за левую руку к решетке, отделявшей его от последней камеры. У задней стены. Лучше не придумаешь.
Я убрал обломки стола, расчищая перед Хабблом дорогу. Махнул рукой. Он вывернул руль и сдал назад на освободившееся место. Я сдвинул к стенам столы в дежурном помещении, освобождая путь. Обернулся и подал знак.
Теперь передок машины был искорежен не меньше зада. Крышка капота вздыбилась, радиатор лопнул. Снизу вытекала зеленая жидкость, сверху со свистом вырывался пар. Фары были разбиты, бампер прижался к колесу. Но Хаббл делал свое дело. Он держал машину на тормозах, газуя на максимальных оборотах. Как я и сказал.
Машина задрожала, срываясь с тормозов. Она понеслась вперед на стоящего в средней камере Финлея. Врезалась в титановые прутья под углом и разорвала их пополам, словно топор, брошенный в штакетник. Капот «Бентли» взлетел вверх, лобовое стекло взорвалось. Искореженный металл громыхал и визжал. Хаббл затормозил в ярде от Финлея. Изуродованная машина застыла под громкое шипение пара. В воздух поднялось густое облако пыли. Нырнув сквозь образовавшееся отверстие в камеру, я схватил кусачками звено наручников, которыми Финлей был прикован к решетке. Надавил со всей силы на четырехфутовые ручки, перекусывая сталь. Вручив Финлею кусачки, я потащил его из камеры. Хаббл вылезал из «Бентли» через стекло. При ударе двери смялись и не открывались. Я помог Хабблу выбраться из машины, а затем сунул руку в салон и вырвал ключи из замка зажигания. Затем мы втроем пробежали через дежурное помещение, хрустя битым стеклом, и оказались на улице. Подбежали ко второму «Бентли» и попрыгали внутрь. Я завел двигатель и с ревом рванул со стоянки. Выскочил на шоссе и полетел к городу.
Финлей на свободе. От начала до конца прошло ровно девяносто секунд.
Глава 32
У северного конца Главной улицы я сбросил скорость и тихо покатился на юг по сонному городку. Мы все молчали. Хаббл лежал на заднем сиденье, приходя в себя. Финлей сидел рядом со мной, напряженно уставившись прямо перед собой. Все тяжело дышали. Мы попали в зону затишья, следующую за стремительной вспышкой опасности.
Часы на приборной панели показывали час ночи. Я собирался подождать до четырех утра. У меня особое отношение к этому времени. В армии мы называли его «временем КГБ». Говорят, русские чекисты предпочитали стучать в дверь своим жертвам именно в это время. В четыре часа утра. Якобы это позволяло им добиваться максимального успеха. В такое время у жертв обычно бывал упадок сил, и они не оказывали сопротивления. Мы сами время от времени проверяли это. Лично я неизменно добивался успеха. Так что я решил дождаться четырех утра, последний раз.
Последний квартал я петлял по переулкам за домами. Погасил фары и в темноте подкатил к парикмахерской. Заглушил двигатель. Финлей огляделся вокруг и пожал плечами. Визит в парикмахерскую в час ночи — не более сумасшедший поступок, чем въезд в здание на машине стоимостью сто тысяч долларов. Тем более это не сравнится с десятью часами, проведенными взаперти в клетке по воле безумца. После двадцати лет в Бостоне и шести месяцев в Маргрейве Финлей больше ничему не удивлялся.
Хаббл, сидевший сзади, наклонился к нам. Он никак не мог прийти в себя. Ему пришлось трижды сознательно наезжать на препятствия. Столкновения покрыли его синяками и ссадинами и лишили сил. Ему требовалось много мужества, чтобы давить на педаль, направляясь на одну твердую преграду за другой. Хаббл выдержал. На такое, способен далеко не каждый. Однако теперь настало время расплаты. Я выскочил из машины и подал знак Хабблу. Он присоединился ко мне. Остановился, немного пошатываясь.
— Ты как? — спросил я.
Он пожал плечами.
— Кажется, я ушиб колено, и шея чертовски болит.
— Походи, разомнись. Не стой на месте.
Я прошелся вместе с ним по темному переулку. Десять шагов туда и десять обратно, несколько раз. Хаббл прихрамывал на левую ногу. Вероятно, дверь вмяло внутрь, и она придавила ему колено. Он крутил головой, разминая затекшие мышцы шеи.
— Ну как, полегче? — спросил я.
Хаббл улыбнулся и тотчас поморщился. Хрустнул выбитый сустав.
— Ничего, жить буду, — усмехнулся он.
К нам присоединился Финлей. Он тоже никак не мог отойти. Потягиваясь, подошел к нам. Улыбнулся.
— Отлично сработано, Ричер. А я гадал, как, черт побери, ты собираешься меня вытаскивать. Что случилось с Пикардом?
Я сложил из пальцев пистолет, так это делают дети. Финлей кивнул. Он слишком устал, чтобы обсуждать это сейчас. Я пожал ему руку. Посчитал, что обязан это сделать. Затем развернулся и тихо постучал в дверь черного входа парикмахерской. Она сразу отворилась. За ней стоял старший из двоих стариков. Казалось, он нас ждал. Он распахнул дверь, словно дворецкий из старых времен. Пригласил нас войти. Мы по одному прошли через коридор в кладовку. Остановились перед полками, заваленными горами косметических средств. Сморщенный старый негр посмотрел на нас.
