Я помолчал. Затем тоже встал.
— Я найду ответ.
Склонив голову набок, Кельстейн пристально посмотрел на меня.
— Вы действительно так полагаете? Ваш брат не смог.
Я пожал плечами.
— Быть может, Джо тоже нашел ответ. Мы ведь не знаем, что он узнал перед тем, как с ним расправились. Так или иначе, сейчас я возвращаюсь в Джорджию. А вы продолжайте поиски.
Кивнув, Кельстейн вздохнул. Было видно, что он подавлен случившимся.
— Удачи вам, мистер Ричер. Надеюсь, вы доведете до конца дело своего брата. Джо часто говорил о вас. Знаете, он вас очень любил.
— Он говорил обо мне?
— Часто говорил, — повторил старик. — Он вас очень любил. И сожалел о том, что служба вынуждает вас проводить время вдали.
Какое-то мгновение я не мог говорить. Мне стало страшно стыдно. Проходили годы, а я не вспоминал о брате. Но он думал обо мне.
— Он был старше, но вы заботились о нем, — продолжал Кельстейн. — Так сказал мне Джо. Он сказал, вы очень упорный. Наверное, если бы Джо мог поручить кому-нибудь разобраться с Клинерами, он выбрал бы вас.
Я кивнул.
— Ну все, я пошел.
Пожав слабую старческую руку, я оставил профессора в обществе полицейских в комнате охраны.
Я пытался разобраться, где Клинер добывает идеальную бумагу. Я прикидывал, успею ли, если потороплюсь на шестичасовой рейс в Атланту. Я старался выбросить из головы слова Кельстейна о том, как тепло отзывался обо мне Джо. Улицы были запружены народом, мои мысли были заняты всем этим, я искал свободное такси — вот почему я не увидел подошедших ко мне двух латиноамериканцев. Но я увидел пистолет, который показал мне один из них. Маленький автоматический пистолет, зажатый в маленькой руке, спрятанный под плащом цвета хаки, какие горожане в сентябре носят перекинутыми через руку.
Коротышка показал пистолет, а его приятель подозвал жестом машину, стоявшую у бордюра, ярдах в двадцати. Машина подъехала, и второй тип распахнул передо мной дверь, подобно швейцару в цилиндре, провожающему постояльца дорогого отеля. Я посмотрел на пистолет, посмотрел на машину, делая выбор.
— Садись в машину, — тихо промолвил тип с пистолетом. — А то я тебя пристрелю.
Я стоял, а голова у меня была заполнена только мыслью о том, что я опоздаю на шестичасовой рейс. Я пытался вспомнить, когда следующий прямой самолет до Атланты. Кажется, в семь.
— Садись в машину, — повторил коротышка.
Я был уверен, почти наверняка, он не станет стрелять на улице. Пистолет был маленький, но без глушителя. Звук получится громкий, а на улице полно народу. У напарника руки были свободны. Вероятно, у него оружие в кармане. Оставался только водитель, сидевший в машине. Возможно, пистолет лежит на соседнем сиденье. Я был безоружен. Моя куртка с дубинкой, ножом и «Дезерт Иглом» находились за восемьсот миль отсюда. В Атланте. Надо выбирать.
Я предпочел не садиться в машину. Я не двинулся с места, поставив свою жизнь на то, что коротышка не станет стрелять в людном месте. Он стоял передо мной, протянув переброшенное через руку пальто. Машина остановилась рядом с нами. Его напарник стоял по другую сторону от меня. Оба латиноамериканца были какими-то мелкими. Вдвоем едва тянули на меня одного. Машина стояла у тротуара, двигатель работал на холостых оборотах. Никто не шевелился. Мы застыли как манекены в витрине, демонстрирующие новую моду на осень: старый армейский камуфляж и плащи цвета хаки.
Перед латиноамериканцами встала проблема. В подобных ситуациях осуществлять угрозу надо в первую секунду. Если сказал, что выстрелишь, надо стрелять. Если не выстрелишь, можешь списывать себя со счетов. Твой блеф раскрыт. Если не выстрелишь, ты ничто. Коротышка не стрелял. Он стоял в нерешительности. Мимо нас сновал народ. Водители недовольно сигналили машине, остановившейся у тротуара.
Латиноамериканцы были люди неглупые. У них хватило ума не стрелять в меня на оживленной нью-йоркской улице. Хватило ума понять, что я раскрыл их блеф. Хватило ума не повторять угрозу, которую они не собирались осуществлять, но не хватило ума уйти. Они стояли на месте.
Поэтому я качнулся назад, словно собираясь отступить. Пистолет под плащом потянулся вперед. Предугадав это движение, я левой рукой захватил тонкое запястье коротышки. Отвел пистолет и правой рукой прижал коротышку к себе, обхватив за плечи. Со стороны казалось, мы танцуем вальс. Или мы были похожи на влюбленных, прощающихся на вокзале. Вдруг я резко навалился на него, прижимая коротышку к машине. При этом я изо всей силы стиснул его запястье, вонзая ногти. Хоть и левой рукой, я причинил ему боль. Под моей тяжестью коротышка дышал с трудом.
Его напарник по-прежнему держал дверь машины, лихорадочно переводя взгляд. Его вторая рука потянулась в карман. Тогда я резко отпрянул назад и, развернувшись относительно руки с пистолетом, швырнул первого коротышку на машину и побежал со всех ног. Через пять шагов я затерялся в толпе. Я несся сломя голову, уворачиваясь от прохожих и расталкивая их. Нырял в двери, перебегал улицы под визг тормозов и пронзительные гудки. Какое-то время латиноамериканцы пытались преследовать меня, но их остановило оживленное движение на улицах. Они не стали рисковать так, как я.
Поймав такси в восьми кварталах от того места, где меня остановили, я успел на шестичасовой рейс из «Ла-Гардии» в Атланту. Почему-то обратная дорога заняла больше времени. Я просидел без дела два с половиной часа. Я думал о Джо в небе над Нью-Джерси, Мерилендом и Вирджинией. Над двумя Каролинами и Джорджией я думал о Роско. Мне ее не хватало. Я соскучился как сумасшедший.
Спускаясь, мы пролетели сквозь слой грозовых туч толщиной в десять миль, превративших вечерние сумерки над Атлантой в кромешную темноту. Казалось, тучи накатываются из какого-то бесконечного резервуара. Когда мы сошли с самолета, в плотном влажном воздухе пахло не только керосином, но и грозой.
Я забрал ключи от «Бентли» в справочном бюро. Они лежали в конверте вместе с квитанцией на парковку. Отправился искать машину. С севера дул теплый ветер. Гроза обещала быть сильной. Я чувствовал, как в воздухе накапливается электричество. «Бентли» стоял на стоянке. Задние стекла стали чуть ли не черными. Мастер не дошел до передних дверей и лобового стекла. «Бентли» принял вид машины, на которой ездят члены королевской семьи со своим шофером. Моя куртка лежала в багажнике. Надев ее, я нащупал в карманах приятную тяжесть оружия. Сев за руль, выехал со стоянки и поехал на юг в темноту. Пятница, девять часов вечера. Осталось тридцать шесть часов до того, как в воскресенье Клинер сможет начать переправлять свои запасы.
В десять часов я был в Маргрейве. Осталось тридцать пять часов. Всю дорогу я думал над тем, чему нас учили в штабном колледже. Мы изучали труды военных философов, в первую очередь старика Крауца, любителя порассуждать. Тогда я не обращал на них никакого внимания, но все же у меня прочно засело, что рано или поздно необходимо вступить в бой с главными силами неприятеля. Без этого победу не одержать. Рано или поздно необходимо разыскать главные силы неприятеля, сразиться с ними и уничтожить их.
