– Ну, наверное, у них уже есть список подходящих кандидатов на этот пост.
Все промолчали.
– Вам, наверное, следует привлечь к этому делу ФБР, – предложил Ричер.
– Так оно и будет, – согласился Стивесант. – Но только в тот момент, когда я смогу сообщить им точные имена и фамилии, и не раньше.
– Но они уже в курсе дела и видели послания.
– Только в своих лабораториях. А ведь у них такая организация, что левая рука не ведает о том, что творит правая.
– Но вам все равно пригодится их помощь.
– И я попрошу о ней. Но лишь тогда, когда мы будем знать имена и фамилии. Вот тогда я подам их ФБР на блюдечке с голубой каемочкой. Но при этом не скажу им о том, каким образом мне удалось вычислить эти имена, как и то, что я не стану рассказывать им, что мы были какое-то время скомпрометированы внутренним расследованием. Ну а пока это расследование продолжается, я уж, конечно, не допущу их присутствия здесь.
– Неужели все это так серьезно?
– Вы что, смеетесь надо мной? Помните, какой скандал начался, когда у ЦРУ были неприятности с Эймсом? ФБР быстро воспользовалось этим, а потом они еще долгие годы посмеивались над Управлением. Затем у них самих начались проблемы с Ханссеном, и они, в свою очередь, выглядели крайне глупо. Но это большие организации, Ричер. И вот сейчас Секретная служба считается номером один по чистоте кадров. Да и вообще у нас был всего один прокол за всю историю, и то почти сорок лет назад. Поэтому я не стану рисковать и не позволю, чтобы наша организация потеряла свое лицо только из-за моей прихоти поставить обо всем в известность Бюро.
Ричер промолчал.
– И не пытайтесь доказать мне сейчас, что в армии при подобных обстоятельствах поступили бы иначе, – добавил Стивесант. – Что-то мне не помнится, чтобы вы при каждом затруднении обращались к ФБР. И уж, конечно, вы не допустите того, чтобы о ваших проблемах вовсю раструбили на страницах «Вашингтон Пост».
Ричер понимающе кивнул. Большинство неприятностей в армии принято кремировать. Или хоронить на глубине шести футов под землей. Кроме того, тех, кто устраивал эти проблемы, ждала тюрьма для военнослужащих, где они боялись даже рот раскрыть. Или их просто отправляли на родину, и тогда уж они не смели рассказать о случившемся даже собственным матерям. Ричер сам принимал участие в подобных операциях.
– Поэтому будем решать проблемы по мере их поступления, не спеша, шаг за шагом, – решительно произнес Стивесант. – Мы докажем, что эти люди у нас не работают. Заставим уборщиков выдать их имена, несмотря на все старания защитников.
Но Фролих лишь печально покачала головой:
– Самая первая задача – это сделать все так, чтобы Армстронг дожил до полуночи.
– Но ведь пока что это будет лишь демонстрация его уязвимости, – напомнил Ричер.
– Я это слышала, – отозвалась Фролих. – Но я не забываю и о своей работе, а у вас пока что преобладают догадки и предположения. Все, что у нас есть – это несколько слов на листке бумаги. И ваша интерпретация этих слов может оказаться неверной. То есть, что лучше может продемонстрировать его уязвимость, как не убийство? Вот тогда и станет ясно, насколько он был уязвим и досягаем. Разве я не права? Ну как еще это можно продемонстрировать? – в отчаянии повторила она.
Нигли кивнула:
– Кроме того, это уклончивое заявление могло бы и подстраховать их. Ну, например, неудачная попытка покушения тоже может быть названа простой демонстрацией его уязвимости, верно? Хотя бы для того, чтобы не потерять лица.
– Если, конечно, мы все правильно поняли, – напомнил Стивесант.
Ричер не стал спорить. Через пару минут совещание закончилось. Стивесант попросил Фролих напомнить ему о расписании Армстронга на следующий день. Это оказались самые обычные дела, ничего нового. Утром к нему домой должны были прийти люди из ЦРУ, чтобы о чем-то проинструктировать его и чему-то обучить. Это были те же сотрудники, которые навещали его в пятницу утром. Затем, в полдень, в Капитолии, как обычно, проходило совещание команды переходного периода. Вечером ожидался прием в той же гостинице, что и в четверг. Стивесант аккуратно записал все это себе в блокнот, и в половине третьего отправился домой, оставив Фролих одну в ярко освещенной комнате, за длинным столом с Ричером и Нигли, сидящими напротив.
– Я жду вашего совета, – призналась Фролих.
– Езжай домой и выспись, – произнес Ричер.
– Великолепно.
– А потом поступай так же, как тебе приходится каждый день, – добавила Нигли. – В своем доме с ним ничего не случится. Там он в полной безопасности. То же самое можно сказать и о его кабинете. Особое внимание обрати на переходы через тенты, и тогда все будет хорошо.
– Ну а как поступить с приемом в гостинице?
– Пусть его проведут по укороченной программе, и будь при этом особенно внимательна.
Фролих кивнула.
– По-моему, ничего большего я сделать и не смогла бы.
– Ты считаешь, что хорошо работаешь? – поинтересовалась Нигли.
Фролих на секунду замешкалась:
– По-моему, неплохо.
– Да нет, не просто «неплохо», – вступил в разговор Ричер. – Ты лучше всех. Лучше, чем ты, работать просто невозможно. Ты настолько великолепна, что в это даже не верится.
– Именно так ты все время и думаешь, – продолжала Нигли. – Продолжай накачивать себя. Тебе нужно достичь такого момента, когда покажется, что эти козлы со своими дурацкими угрозами не посмеют приблизиться к тебе и на тысячу миль.
Фролих не смогла сдержать улыбку.
– Так у вас тренируются в армии?
– Во всяком случае, мне это хорошо помогало, – кивнула Нигли. – И Ричер привык размышлять именно так.
Фролих улыбнулась еще раз.
– Ну хорошо, – согласилась она. – Сейчас домой и сразу спать. А завтра нас ждет трудный день.
* * *
По ночам в Вашингтоне всегда тихо и пусто, поэтому до гостиницы Нигли они домчались за пару минут, а еще через десять уже оказались возле дома Фролих. На улице стояло множество машин. Казалось, они спали – темные, тихие, неподвижные и укутанные холодной предрассветной дымкой. «Сабербен» Фролих имел более восемнадцати футов в длину, и потому им пришлось проехать вперед целых два квартала, чтобы подыскать место для парковки. Фролих заперла машину, и они с Джеком отправились к дому пешком по холодку. Добравшись до ее особняка, они открыли дверь и обнаружили, что внутри все так же горел свет и работал обогреватель. Фролих задержалась в прихожей:
– Ну, мы с тобой договорились? – поинтересовалась она. – Насчет того, о чем беседовали раньше?
– Все в порядке, – отозвался Ричер.
– Я просто не хочу, чтобы между нами возникло какое-то недопонимание.
