Фролих тут же вышла на связь с капитаном местной полиции и выслушала его ответ.
– Церковный староста будет ждать нас вон там через пять минут.
Они вышли из машины и, хрустя гравием, направились к церковным воротам. Воздух был холодным. Голова Армстронга маячила среди моря людей. Солнце искрилось на его шевелюре. Он уже удалился на значительное расстояние и находился в тридцати футах от церкви, к тому же его преемник стоял рядом с ним, и их плотным кольцом окружало шестеро агентов. Толпа ползла следом, постоянно изменяя форму, как некая аморфная субстанция. Повсюду темные пальто, женские шляпки, шарфы и солнцезащитные очки. Побуревшая от ночных заморозков трава.
Внезапно Фролих напряглась, поднося к губам микрофон и прижимая правой рукой наушник.
– Отжимайте его ближе к церкви, – велела она. Затем ее руки пробежали вниз по пальто, расстегивая пуговицы, чтобы облегчить доступ к кобуре с пистолетом.
– Со мной только что связались полицейские штата, охраняющие внешний периметр. Они заметили подозрительного типа.
– Где именно?
– Рядом с церковными землями.
– Внешность?
– Не определена.
– Сколько у нас полицейских на поле?
– Сорок с небольшим по периметру.
– Пусть развернутся спиной к толпе и наблюдают за внешней территорией.
Еще раз переговорив с капитаном местной полиции, Фролих отдала приказы его подчиненным. Глаза ее настороженно блуждали по толпе.
– Мне нужно идти, – сказала она.
Ричер повернулся к Нигли.
– Проверь улицы и все те подходящие для покушения точки, которые мы изучили ранее.
Нигли кивнула и длинным размашистым шагом, скорее, напоминавшим бег, направилась к выходу с территории религиозного центра.
– А что, вы определили такие точки? И много их?
– Да как дырок в решете.
Фролих снова поднесла микрофон к губам:
– Пошевеливайтесь, парни! Прижимайте его ближе к стене и прикрывайте с трех остальных сторон. Привести машины в полную готовность. Действуйте!
Она выслушала ответ и кивнула. Армстронг подходил к колокольне уже с другой стороны и сейчас был ей невидим. Фролих и Ричер стояли, может быть, в сотне футах от вице-президента.
– Иди, – сказал Ричер. – Я сам проверю церковь.
Не говоря ни слова, женщина направилась к толпе. Ричер остался один у ворот. Выждав несколько секунд, он зашагал к самой церкви и остановился у двери, массивной, вырезанной из дуба, окованной железными полосами и имевшей дюйма четыре в толщину. Ричер обратил внимание на крупные черные шляпки гвоздей. А над дверью вертикально в небо на семьдесят футов вздымалась колокольня. На вершине ее находился флаг, громоотвод и флюгер, который сейчас оставался неподвижен. Полотнище флага безвольно свисало. Прохладный воздух был спокоен – ни намека даже на слабый ветерок. В такую погоду воздух нежно обволакивает пулю, позволяя ей сохранить убийственную направленность полета.
Через минуту хруст гравия на дорожке привлек внимание Джека: приближался церковный староста. Это был невысокий мужчина, облаченный в черный стихарь, поверх которого он накинул кашемировое пальто. Меховая шапка с наушниками подвязана под подбородком. Очки с толстыми стеклами в тонкой золотой оправе. В руке он держал толстое проволочное кольцо, с которого свисал огромный железный ключ. Он был настолько массивен, что невольно приходили на ум комедии про средневековые тюрьмы. Староста протянул его Ричеру.
– Это настоящий ключ от нашей церкви, – пояснил он. – Он выкован еще в 1870 году.
– Я скоро верну его вам, – ответил Джек. – Подождите меня на поле.
– Могу подождать и здесь.
– На поле, – повторил Ричер. – Так будет лучше.
И без того выпученные глаза старосты казались еще больше за толстыми линзами очков. Он повернулся и зашагал в том же направлении, откуда недавно появился. Ричер с уважением взвесил ключ на ладони. Подойдя к двери, он нацелился ключом в скважину. Затем вставил его и попытался повернуть. Ключ не поворачивался. Тогда Джек потянул ручку двери на себя, и оказалось, что она была не заперта.
Со скрипом старых железных петель дверь открылась на шесть дюймов. Этот звук был Ричеру знаком. Но только раньше, в пять часов утра, он казался более пронзительным. Теперь он терялся на фоне гула приближающейся толпы.
Ричер резким движением распахнул дверь. Немного выждав, он вступил в царящий внутри сумрак. Здание представляло собой простую деревянную постройку со сводчатой крышей. Выкрашенные в белый цвет стены давно уже утратили первоначальную чистоту. Скамейки вытерты до глянца. Свет еле-еле пробивается через стекла витражей. В глубине Джек увидел алтарь, расположенный рядом с ним высокий аналой, к которому вела деревянная лестница, и несколько дверей, ведущих в ризницу. Впрочем, в церковной терминологии Ричер был не силен.
Он закрыл за собой дверь и запер церковь изнутри. Спрятав ключ в деревянный сундук со сборниками церковных гимнов, Ричер двинулся вперед по проходу между рядами, затем замер на месте и прислушался. Тишина. В прохладном воздухе пахло старым деревом, пыльной тканью и воском. Он так же медленно прокрался дальше и проверил комнатушки, расположенные за алтарем. Их оказалось три: крохотные помещения с деревянными полами. В них не обнаружилось ничего интересного: только старые книги и груды церковных облачений.
Ричер не спеша двинулся назад. Пройдя в дверь, ведущую в основание колокольни, он очутился на квадратной площадке. К ее центру опускались сверху три веревки колокольных воротов с надетыми на их концы расшитыми вылинявшими чехлами, каждый в ярд длиной. С этой площадки начиналась уходящая наверх, в темноту, деревянная винтовая лестница. Джек стоял у ее основания и прислушивался, но никаких подозрительных звуков так и не уловил. Он начал взбираться наверх. После трех поворотов по часовой стрелке лестница закончилась. На самом ее краю была привинчена приставная деревянная лестница в двадцать футов, ведущая к люку в потолке. Потолок состоял из широких досок, в которых проделаны три аккуратных отверстия в девять дюймов диаметром для веревок. И если сейчас кто-то находился наверху, он мог бы услышать и увидеть Джека через эти отверстия. Ричер знал об этом. Пять дней назад он сам, прячась в колокольне, слышал, как внизу возились полицейские с собаками.
Он замер у начала приставной лестницы. Затем, достав из кармана керамический нож, скинул пальто и пиджак на пол. Джек поставил ногу на первую ступень, и она скрипнула. Еще шаг – и снова скрип.
Ричер застыл и поднес к глазам ладонь. Перец. Тот самый перец, который он сам рассыпал здесь пять дней назад. Перца осталось немного. Возможно, сам Джек, спускаясь, смахнул его, а может быть, кто-нибудь из полицейских поднимался сюда сегодня? Или кто-то еще? Он поднялся еще на одну скрипучую ступеньку.
Вновь остановка. Необходимо оценить ситуацию. Итак, он находится на скрипящей лестнице в восемнадцати футах под люком, и неизвестно, что ждет его наверху. А у него всего лишь нож с лезвием в три с половиной дюйма. Джек вздохнул, раскрыл нож и зажал его в зубах. Ухватившись за боковые стойки лестницы как можно выше, он подтянулся и, действуя подобным образом, преодолел восемнадцать футов за три или четыре секунды. Оставив на лестнице одну руку и одну ногу, другой свободной рукой он зафиксировал себя в пространстве, упершись пальцами в потолок, и прислушался.
