– Потому что мы сами долго думали над этим вопросом, – пояснил Бэннон. – Очень долго.
– И что же? – осведомился Стивесант.
– Мы искали некие специфические факторы. Все это, если не ошибаюсь, началось семнадцать дней назад, верно?
Стивесант кивнул.
– Первый вопрос: кому от этого стало хуже? Второй: вспомните об убийствах в Колорадо и Миннесоте. Каким образом вы были оповещены о случившемся? Третий: какое оружие использует преступник? И четвертый: каким образом получилось так, что последнее послание подбросили в прихожую мисс Фролих?
– И что вы хотите этим сказать?
– То, что все четыре вопроса указывают нам на одно направление.
– Какое направление?
– Какую цель преследуют все послания?
– Это самые обычные угрозы, – ответила Фролих.
– На кого направлены угрозы?
– Разумеется, на Армстронга.
– Неужели? Некоторые из них были адресованы вам, а некоторые – ему. Но видел ли он сам хоть одно из этих посланий? Даже те, которые были адресованы непосредственно ему? Знает ли он хоть что-нибудь о них?
– Мы никогда ни о чем не рассказываем тем, чью безопасность должны обеспечивать. Это наша политика. Так было всегда.
– Значит, Армстронг ни о чем не подозревает и не волнуется. А кто сходит с ума и переживает?
– Все мы.
– Так, может быть, эти послания нацелены не столько на Армстронга, сколько на Секретную службу Соединенных Штатов? Если рассмотреть вопрос пристально?
Фролих промолчала.
– Хорошо, – продолжал Бэннон. – А теперь вспомните о Миннесоте и Колорадо. Вот это демонстрация! Не так-то просто устроить подобное «представление». Кем бы вы ни были, чтобы застрелить человека, от вас потребуется невероятная выдержка плюс умение, внимательность и, конечно, подготовка. Это не так-то легко сделать, как кажется. Не каждый день приходится убивать. Тем не менее, они пошли на это, поскольку им надо было вас в чем-то убедить. Теперь другой вопрос. Каким образом они намекнули вам о происшедшем? Откуда вы знали, где надо искать информацию об убийствах?
– Они ничего для этого не делали.
– Именно, – подтвердил Бэннон. – Итак, они затеяли нелегкую игру, позаботились о том, чтобы все было выполнено в точности так, как они рассчитывали, а потом исчезли и ничего не предприняли для того, чтобы поставить вас в известность о свершившемся. Они попросту выжидали. Разумеется, отчеты об убийствах появились в местной полиции и, следовательно, в Центре информации по преступлениям. Компьютеры ФБР отсканировали их так, как были запрограммированы, и когда было обращено внимание на слово «Армстронг», мы тут же оповестили вас о своей находке.
– И что же?
– Теперь скажите мне, сколько самых обыкновенных людей могло знать о том, что произойдет с данной информацией? И многие ли сидели бы вот так спокойно и ожидали, когда вы наконец заинтересуетесь убийствами, прочитав о них в газетах?
– К чему вы клоните? Кто они такие – эти убийцы?
– Каким оружием они воспользовались?
– Это были «Хеклер и Кох MP5SD6» и «вайме Мк2», – вставил Ричер.
– Достаточно экзотическое и редкое оружие, – заметил Бэннон. – И простым гражданам недоступное, поскольку снабжено глушителями. Его могут приобрести только государственные организации. И оба вида оружия закупает лишь одна из них.
– Это мы, – спокойно ответил Стивесант.
– Совершенно верно, – подтвердил Бэннон. – И последнее: я искал адрес и телефон мисс Фролих по городским справочникам. И знаете что? Данных в них не оказалось. Мисс Фролих не вошла в списки граждан, проживающих в столице. Разумеется, ничего странного тут нет. Никто не собирается афишировать то, что она работает в Секретной службе и писать следом: «А кстати, вот вам ее адресок». Но каким же образом преступники сумели доставить ей послание точно по адресу?
В комнате повисла тишина.
– Они знают меня, – тихо произнесла Фролих.
Бэннон кивнул.
– Простите, ребята, но в настоящее время ФБР подозревает сотрудников Секретной службы. Не тех, кто трудится у вас сейчас, потому что в этом случае человек бы знал, когда до вас дошло письмо с сообщением о демонстрации уязвимости вице-президента, и тогда бы они действовали расторопней. Поэтому мы сосредоточили свое внимание на тех сотрудниках, которые недавно ушли из вашей системы и кое-что еще помнят о коллегах. Люди, которые знакомы с вашими методами работы, понимают, что вы ничего не сообщаете Армстронгу о получаемых угрозах. Это должен быть тот, кто знал мисс Фролих и Нендика, потому что они явно побывали у него дома. Возможно, это тот, кто был уволен с работы, а потому до сих пор точит на вас зуб. Я имею в виду, на Секретную службу, а не на Армстронга, конечно. Наша теория такова, что вице-президент является только средством, а не целью. Они убьют его для того, чтобы рикошетом ударить по вам. Ну, точно так же, как они застрелили и тех двух Армстронгов.
В комнате опять стало тихо.
– А какие у него могут быть мотивы? – поинтересовалась Фролих.
Бэннон поморщился:
– Из озлобленных бывших сотрудников мотивы так и сыплются, пока они ходят, дышат, разговаривают или просто существуют. Нам всем это хорошо известно, и все мы в свое время от этого страдали.
– А что вы скажете насчет отпечатка большого пальца? – возразил Стивесант. – У всех наших сотрудников берут отпечатки пальцев при оформлении на работу. И так было всегда.
– Наше предположение таково, что речь идет о двух преступниках. Мы полагаем, что тот, кто ставит свой отпечаток – просто союзник вашего бывшего сотрудника, того самого, который надевает перчатки из латекса. Поэтому мы и привыкли говорить «они». Мы почти уверены в том, что здесь работает команда. Но не оба они работали у вас. Мы не считаем, что вам мстят сразу два предателя.
– Значит, только один предатель.
– Это только наша теория, – повторил Бэннон. – Но говорить «они» принято, поскольку, скорее всего, тут действительно работал не один человек, хотя мы воспринимаем их как некое единое целое. Наверное, это происходит потому, что они владеют одинаковой информацией. Вот почему, когда я говорю, что у вас работал только один, то подразумеваю, что ваши секреты в любом случае известны им обоим.
– Но у нас очень сложная и большая система, – начал Стивесант. – И текучесть кадров тоже велика. Кто-то сам покидает нас, некоторых выгоняют. Одни с возрастом уходят на пенсию, а кое-кого даже приходится просить побыстрей отойти от дел.
– Все это мы сейчас проверяем тщательнейшим образом, – кивнул Бэннон. – Мы получаем списки интересующих нас лиц непосредственно из Министерства. Мы решили ограничиться периодом в пять лет.
– Это, наверное, очень длинные списки.
