– Поздравляю всех вас с Днем благодарения!
В тот же момент толпа повалила к воротам. Люди выглядели подавленно и передвигались словно лунатики, почти не переговариваясь между собой. Гости ничем не напоминали шумную толпу, собиравшуюся приветствовать Армстронга в вестибюле отеля. Многие закутались в несколько слоев одежды, а некоторые даже подпоясались веревками. Отрешенные лица, засаленные шляпы, старые перчатки с обрезанными пальцами. Каждый из них проходил слева направо мимо шестерки агентов. Первый из очереди, пройдя мимо них, взял с подноса пластиковую тарелку и был тут же встречен ослепительной улыбкой Армстронга. Вице-президент шлепнул на тарелку индюшачью ножку, и нищий поплелся дальше, где Фролих наделила его овощным гарниром, а жена Армстронга – начинкой от фаршированной индюшки. От еды шел восхитительный аромат, чего нельзя было сказать о запахе, исходящем от гостей.
Так продолжалось минут пять. Каждый раз, когда очередная сковорода или кастрюля пустела, ее тут же заменяли новыми, подававшимися через окно кухни. Армстронг улыбался, упиваясь собственным благодушием. Очередь из бездомных понемногу продвигалась вперед. Безостановочно работали камеры журналистов. Тишину нарушали лишь позвякивание половников и кастрюль да повторяющиеся банальные приветствия от раздающих еду:
– Угощайтесь! Поздравляем с Днем Благодарения! Спасибо, что пришли.
Ричер посмотрел на Нигли, и та вскинула брови. Затем он обежал взглядом крыши складов и, наконец, уставился на Фролих, целиком поглощенную раздачей пищи. Потом он обратил внимание на телевизионщиков, лица которых выражали едва скрываемую тоску. Они снимали уже целый час, прекрасно зная, что после монтажа материала останется едва ли на восемь секунд, сопровождающихся комментарием: «Вице-президент угощает традиционной индейкой в честь Дня Благодарения обитателей одного из приютов для бездомных в Вашингтоне». А первое место в новостях, конечно же, будет отдано четвертьфинальному футбольному матчу.
В очереди оставалось еще человек тридцать, когда все это произошло.
Ричер ощутил спиной глухой удар в кирпичную стену, и что-то оцарапало его щеку. Краем глаза он зафиксировал разлетевшееся облачко пыли и небольшую выбоину в кладке. Однако никакого звука не последовало. Через какую-то долю секунды его мозг отреагировал: пуля, глушитель. Джек взглянул на очередь, но в ней никто и не пошевелился. Тогда он резко повернул голову влево и наверх. Крыша. Крозетти на месте не оказалось. Но он должен быть там. Снайпер отодвинулся от первоначальной позиции на двадцать футов. Он стреляет. Нет, это не Крозетти.
Джек пытался обмануть время и двигаться быстрее, чем позволяло охватившее его чувство паники. Оттолкнувшись от стены, он втянул воздух в легкие и повернулся к Фролих. Движения Ричера были замедлены, словно он перемещался в воде. Он раскрыл рот, и слова отчаяния уже готовы были сформироваться в крик, как Фролих опередила его.
– Стреляют! – выкрикнула она.
Как в замедленной съемке, женщина повернулась, а выпущенная ею из руки ложка, на какой-то миг, словно повисла в воздухе, а затем описала дугу, блестя на солнце и разбрызгивая частички гарнира в стороны. Фролих прыгнула на Армстронга, левой рукой обнимая его тело и пытаясь прикрыть от пуль. Ее прыжок был достоин баскетболиста, забрасывающего мяч в корзину. В воздухе она успела развернуться, и, схватив Армстронга за плечо, оказалась лицом к лицу с ним. Фролих подтянула колени к груди, и Армстронг, выдохнув, опрокинулся навзничь. В этот момент вторая пуля, выпущенная из винтовки с глушителем, попала ей в шею. Абсолютно беззвучно. Только выплеснувшаяся струя алой крови рассыпалась брызгами, словно осенняя роса.
Длинное коническое облачко, застывшее и переливающееся, подобно пару. Брошенная Фролих ложка, кувыркаясь, нарушила его безупречную форму, и оно изогнулось, превратившись в подобие вопросительного знака. Тело женщины уже упало, а кровавые брызги еще оставались висеть в воздухе. Ричер повернул разом отяжелевшую голову, взглянул на крышу и увидел лишь край плеча, исчезающий из поля зрения. Так же бесконечно долго Джек поворачивал голову обратно, туда, где пунктирная линия, прочерченная кровью, исчезала где-то под столами.
Тут время вернулось к своему нормальному течению. Одновременно стало происходить множество вещей, сопровождаемых нарастающим шумом и на огромной скорости. Телохранители, едва не придушив жену Армстронга, повалили ее на землю, закрывая собой. Она истошно и отчаянно вопила. Агенты выхватили оружие и открыли лихорадочный огонь по крыше. Толпа бесновалась и орала. Топая ногами, люди разбегались в разные стороны под грохот выстрелов. Ричер, опрокидывая за собой столы, устремился к Фролих. Агенты уже вытаскивали из-под ее тела вице-президента. Взревели моторы машин, завизжали покрышки. Стрельба не прекращалась, и в воздухе повис дымный шлейф. Завывали сирены. Армстронг уже исчез, и Ричер, упав на колени в лужицу крови, бережно поднял в ладонях голову Фролих. Все ее изящество и гибкость исчезли, она обмякла и лежала неподвижно, словно пустая одежда. Но глаза ее оставались широко раскрытыми, и зрачки двигались, будто пытаясь что-то разглядеть.
– С ним все в порядке? – прошептала она.
Голос ее был еле слышен, но в нем звучала тревога.
– В полной безопасности, – успокоил ее Ричер.
Он просунул руку ей под шею, почувствовав пальцами провод от наушника. Он ощущал, как из ее тела льется кровь.
Даже не льется, а, накачиваемая сердцем, толчками выбивается из раны. Кровь пузырилась между пальцами Джека, словно он зажал ими водопроводный кран, а кто-то то прибавлял, то уменьшал напор. Он чуть изменил положение ее головы и увидел рваную рану на шее. Как бурная река, из нее хлестала артериальная кровь.
– Врача! – крикнул Джек.
Но никто его не слышал, словно голос Ричера не доходил до окружающих. Агенты вокруг него продолжали палить по крыше, и звук выстрелов сливался в единый грохот. Отработанные гильзы с металлическим звоном прыгали по земле, отскакивали от стены и время от времени шлепали его по спине.
– Скажи мне, что стрелял кто-то не из наших, – попросила Фролих.
– Это был посторонний, – отозвался Ричер.
Ее голова склонилась на грудь, и кровь, заполняя складки кожи на горле, переливалась на рубашку и стекала на землю. Джек пытался зажать рану ладонью, но пальцы постоянно соскальзывали.
– Врача! – крикнул он что есть мочи.
Но Ричер понимал, что все уже бесполезно. Судя по весу Фролих, в ней было восемь-девять пинт крови, и большую часть она уже потеряла. Он сам стоял коленями в целой луже. Сердце продолжало свою работу и, отчаянно стуча, выкачивало драгоценную кровь на землю.
– Врача!
Но никто не пришел.
Фролих посмотрела ему в глаза.
– Ты помнишь? – прошептала женщина.
Он нагнулся поближе.
– Как мы познакомились? – добавила она.
– Помню, – ответил он.
