Президент кивнул. Розовое пятно на стекле сместилось сначала вверх, затем вниз. В этом движении было сочувствие.
— Мы все это понимаем, Гарланд. Поверьте. Но, учитывая масштабы происходящего, нам приходится предположить, что ваш человек не очень-то и старается что-либо сделать. В любом случае, никаких конкретных сведений у вас нет. Так что вы можете предложить нам только свои предположения.
Уэбстер развел руками. Заговорил, обращаясь к затылку президента:
— Сэр, все это очень серьезно. Боркен и его люди вооружаются, она захватили заложника, а теперь еще идут разговоры об отделении от Союза.
Президент кивнул.
— Неужели вы не понимаете, что главная проблема именно в этом? Если бы речь шла о трех безумцах, засевших в лесу с бомбой, мы бы уже давно приказали вам действовать. Однако это не так. События в Монтане могут привести к самому серьезному конституционному кризису с 1860 года.
— Значит, вы все-таки согласны со мной, — сказал Уэбстер. — К происходящему следует относиться серьезно.
Президент покачал головой. Печально, словно он был расстроен, но не удивлен тем, что директор ФБР его не понимает.
— Нет. Мы не воспринимаем этих людей всерьез. Вот почему все это так чертовски сложно. Мы имеем дело с шайкой спятивших идиотов, которым повсюду мерещатся заговоры. И им вздумалось говорить о предоставлении независимости их крошечному клочку никчемной земли. Однако вопрос заключается вот в чем: как должна отнестись к этому зрелая демократия? Беспощадно расправиться с этими несчастными недоумками, да, Гарланд? Обрушить смертоносный кулак на горсть заблуждающихся глупых граждан? Целое поколение наших политиков обвиняло за то же самое Советский Союз. Так неужели сейчас мы сами поступим так же?
— Сэр, речь идет о преступниках, — напомнил Уэбстер.
— Да, это действительно так, — терпеливо согласился президент. — Эти люди изготавливают фальшивые деньги, незаконно владеют оружием, не платят федеральные налоги, разжигают расовую вражду, возможно, за ними даже числится ограбление инкассаторской машины. Но это лишь детали, Гарланд. А главное то, что все они — американские граждане, недовольные существующими порядками. И как нам отнестись к этому? Мы поддерживали недовольных граждан восточноевропейских стран в борьбе за независимость, правда? Так как же нам сейчас относиться к своим собственным недовольным гражданам? Объявлять им войну, да, Гарланд?
Уэбстер стиснул зубы. Он чувствовал себя окончательно сбитым с толку. Ему казалось, что густые ковры, мягкие краски и непривычный аромат воздуха Овального кабинета душат его.
— Это преступники, — только и смог сказать он.
Президент кивнул. Снова сочувственно.
— Да, преступники. Но взгляните на все шире, Гарланд. В чем их главное преступление? В том, что они ненавидят свое правительство. Если мы накажем их за это чересчур строго, это может привести к кризису. Как вам уже говорил Декстер, около шестидесяти миллионов американцев находятся на грани. И нынешняя администрация прекрасно сознает это, Гарланд. Поэтому нынешняя администрация собирается действовать очень осторожно.
— Ну а как же Холли? Не можете же вы просто принести ее в жертву.
Наступила тишина. Президент по-прежнему упорно не поворачивался к Уэбстеру лицом.
— Из-за Холли я также не могу действовать, — наконец тихо промолвил он. — Я не имею права действовать, повинуясь личным мотивам. Неужели вы не можете это понять? Эмоциональный, гневный ответ явится ошибкой. Большой ошибкой. Я должен подождать и все обдумать. Я уже говорил с генералом Джонсоном. Мы беседовали с ним несколько часов. Скажу честно, Гарланд: генерал на меня зол, и, опять таки честно, я его за это не виню. Вероятно, это мой самый старый друг, и он на меня зол. Так что не говорите со мной о жертвах, Гарланд. Потому что моя должность сопряжена с неизбежными жертвами. Мне приходится ставить общее благо превыше дружбы, превыше личных интересов. Постоянно приходится. В этом и заключается работа президента.
Снова наступило молчание.
— Итак, господин президент, что же вы все-таки хотите мне сказать? — наконец спросил Уэбстер.
Опять долгое молчание.
— Ничего не хочу, — ответил президент. — Я хочу вам сказать только то, что ситуация полностью находится в ваших руках. То, что если в понедельник утром проблема еще останется, обращайтесь к мистеру Декстеру.
* * *
Никто не остался ждать в машине. Всех переполняло беспокойство. Выйдя на прохладный горный воздух, агенты ФБР бесцельно бродили вдоль дороги. Джонсон, его адъютант и встретивший их офицер пошли на север осматривать предполагаемое место для передвижного штаба. Макграт, Броган и Милошевич держались от них особняком. Макграт задумчиво курил одну сигарету за другой. Время от времени ныряя в салон «Шевроле», чтобы воспользоваться автомобильной рацией. Он связался с полицией штата Монтана, с электроэнергетической компанией, с телефонной станцией, с лесниками.
Броган и Милошевич направились на север. Подошли к боевой машине пехоты. Бронированной машине, внешне напоминающей танк. Неподалеку офицер и восемь солдат, рослых, молчаливых, разбивали на обочине дороги палатки. Поздоровавшись с ними, Милошевич и Броган повернули обратно. Подошли к Макграту и стали ждать. Через сорок минут далеко на юге послышался слабый рев мощных двигателей. Шум нарастал, и наконец из-за поворота показалась маленькая колонна грузовиков. Больших, неуклюжих, на высокой подвеске. Большие колеса, широкие покрышки с мощным протектором. Машины неторопливо тащились вперед на пониженной передаче. Им навстречу выбежал офицер. Объяснил, где надо будет расположиться. Грузовики медленно проползли мимо и остановились по два в ряд в том месте, где шоссе ныряло в щель в скалах.
Их было четыре. Зеленая с черными пятнами камуфляжная раскраска, вдоль бортов скатанная маскировочная сеть, белые номера и большие белые звезды. Два первых грузовика ощетинились антеннами и маленькими тарелками спутниковой связи. Два других представляли собственно штабные помещения. Каждый грузовик имел на всех четырех углах по мощному гидравлическому домкрату. Водители выдвинули домкраты. Широкие стальные подушки уперлись в асфальт, и грузовики приподнялись над землей. Затем водители заглушили двигатели, и громкий рев дизелей сменился тишиной гор.
Водители спустились из кабин. Подбежали к кузовам своих машин и открыли двери. Достали короткие алюминиевые лестницы. Поднялись внутрь и щелкнули тумблерами. Четыре кузова озарились зеленоватым светом. Водители спустились вниз. Подошли к офицеру и вытянулись по стойке «смирно».
— Сэр, все готово, — доложил старший.
Офицер кивнул. Указал на «Шевроле».
— Садитесь в эту машину и возвращайтесь назад. Да, и забудьте о том, что когда-либо были здесь.
Старший снова козырнул.
— Вас понял, сэр.
Четверо водителей подошли к «Шевроле». В тишине гулко разнесся стук их высоких ботинок. Водители сели в машину и завели двигатель. «Шевроле» развернулся и скрылся в сторону юга.
