– Иди ты, – хмыкнул Уэбстер.
– Спать так спать, – согласился русский.
То, о чем не знали ни Хесус, ни Бенни Маккарти, но мог бы рассказать Кроун (если бы захотел).
– Бар «Оксиген», время я им назначу, – сказал Кроун, нюхая кофе.
– Это настоящий кофе, – заметил мужчина за столом, приземистый, с нездоровым цветом лица и глазами навыкате.
– Я понял… – Кроун осторожно сделал глоток. – Божественно.
– Пить кофе следует исключительно из фарфоровой чашки, – нравоучительно сказал пучеглазый, переплетая пальцы. – Другие не годятся, ибо меняют вкус, а главное, звук при помешивании будет неправильный. У вас в руках, кстати, настоящий китайский фарфор… Помешивать нужно особенным образом: сначала делаете круговое движение, чтобы напиток закрутился в небольшой водоворот с лункой в центре. Затем двигаете ложечкой через центр чашки, при этом создается множество мелких вихрей, которые способствуют хорошему размешиванию сахара и сливок. И вынуть ложечку нужно правильно: слегка постучать ею о край чашки, буквально два или три раза, чтобы стряхнуть большие капли.
– Но у меня нет ложечки, – скромно заметил Кроун.
– Я говорю не применительно к моменту. Тем более мы нарушили еще один канон: хороший кофе не пьется в одиночку.
– А что же вы не пьете?
– Сердце. А все эти модные фальшивки я не признаю… Кофе должен быть крепким. Не бывает хорошего растворимого кофе, так же как и хорошего кофе без кофеина… Я вижу, вы допили? Сделайте глубокий вдох и насладитесь теплом и ароматом вашего дыхания.
Кроун так и поступил. Ничего особенного он не почувствовал, но сделал вид, что ему очень понравилось.
– Вы не обманете меня, мистер Кроун? – без перехода спросил пучеглазый.
– Зачем мне вас обманывать, мистер Саат? Речь идет о достаточно крупной сумме, и мне ни к чему какие-то неприятности…
– Всякое бывает, мистер Кроун.
– Я вам говорю: они принесут контейнер с собой в надежде на встречу с покупателем. Я назвал цифру в десять миллионов.
– Десять? – Пучеглазый слабо заперхал, очевидно, смеялся. – Детство…
– Они тоже говорили вначале о десяти миллиардах, но я запудрил им мозги.
– Ну почему же, отчасти вы правы. Сами они не продали бы материалы и за десять долларов. А я, согласитесь, покупатель универсальный.
– В таком случае зачем устраивать стрельбу? Отдадим им эти десять миллионов, пусть веселятся, – предложил Кроун.
– Нет. Они опасны – это единственные свидетели, которые могут вывести на вас и на меня.
– А я?
– Вы мне нужны как консультант, а не как покойник, – улыбнулся Саат. – Вас я обещаю не трогать.
– Премного благодарен. Итак, я привожу их с грузом в «Оксиген», где уже ждут ваши люди.
– Да.
– Отлично. Надеюсь, что меня не ухлопают в перестрелке.
– Постарайтесь спрятаться. Я думаю, все произойдет быстро и бесшумно, но, если кто-то вырвется, подключим полицию. В этом нет ничего особенного, все равно патруль их просто перестреляет, они сейчас не любят возиться с судами и прочими пережитками прошлого…
Холодное пиво вылилось прямо Хесусу на штаны. Он повернулся к Пузану, чтобы возмутиться – на хрена выбивать у человека из рук пиво, но Пузан уже схватил его за плечо и поволок прочь из бара.
Бенни выбежал вслед за ними, таща старуху и одновременно прикрываясь ею от чего-то сзади. Старуха верещала, парик ее сбился, открыв плешивую голову с пучками бесцветных волос, но она старалась держать темп, потому что Бенни упер ей в бок маленький автомат.
– В машину! В машину! – крикнул он.
Они загрузились в «Кайман», причем старуха оказалась на заднем сиденье, и Бенни сунул Хесусу автомат, бросив:
– Воткни ствол ей в пузо, и пусть сидит тихо!
Старуха и без того сидела тихо, но Хесус выполнил приказание.
«Кайман» развернулся, с грохотом врезавшись багажником в чью-то новенькую микролитражку, и тут же сзади загремели выстрелы.
– Быстрее! – завопил Бенни.
Они мчались по осевой линии, рядом тихонько скулила старуха, а Бенни ругался вполголоса.
– Что там за дерьмо? – спросил Пузан, казавшийся самым спокойным из четверки.
– Засада, – сплюнув себе под ноги, сказал Бенни. – У тебя с собой есть оружие?
– Да, а как же, – гордо выпятил живот Пузан. – Смотри в бардачке. Хлопнув разболтанной крышкой, Бенни извлек оттуда два пистолета и короткоствольный автомат,
– За нами хвост, – сообщил Пузан.
– Неудивительно. Черт, этот урод нас кому-то сдал!
– А что там за история? Чего ты вообще поперся в этот бар?
– Не твое дело, – огрызнулся Бенни.
– Очень даже мое, потому что мне хотят отстрелить задницу за компанию с тобой. Колись.
– Ограбление банковского фургона, – нехотя сказал Бенни,
– Ого! – сказала старуха. – Так это были вы?
– Тебе-то что, старая жаба?
– Я не старая и не жаба, – с достоинством сказала старуха, поправляя парик.
– В зеркало посмотри.
– Советую меня отпустить. Отягчающее обстоятельство.
– Иди в задницу! Парень, заткни ей рот! – Замолчите, пожалуйста, мэм, – сказал Хесус. Старуха злобно посмотрела на него, но утихла,
– А ведь мы попали, – заметил Пузан, когда они свернули с оживленной ветки на менее забитую транспортом улочку. – Тут впереди все собирается в развязку номер тридцать, там они нас и перехватят.
– Кто?
– Да полиция. Я разве не сказал, что за нами едут полицейские?
– Ничего не понимаю… – пробормотал Бенни. – Этот урод сдал нас полиции? Какая ему корысть?
– Полиция надерет вам задницу, – сварливо пообещала старуха.
– Заткнись, жаба! Так, Пузан, бросаем тачку и рвем пешком.
– Как скажешь. – Пузан пожал плечами и резко остановил машину.
Он бежали через какие-то заброшенные дворы, через пустыри и свалки, через подвалы, где капало с потолка. Старуха плелась следом, стеная и охая, но темп выдерживала.
– Когда вас пристрелят, я помочусь на ваши трупы, – пообещала она во время очередной передышки.
Бенни ничего не ответил. Он, тяжело дыша, привалился к стене, и тут почти рядом взвыла полицейская сирена.
– Брось старуху, – посоветовал Пузан. – Лишний груз.
– Почему же? Мы еще поторгуемся.
Перед ними распахнулись двери большого старого дома, предназначенного под снос. Они вскарабкались по замусоренной лестнице на четвертый этаж. Бенни сунулся в комнату:
