Накануне боя к нему забежала Карина, радужная, в каком-то развевающемся платье, надушенная, напомаженная. Почему-то при ее виде внутри у Марата все перевернулось от отвращения. Стало так противно, аж ударить ее захотелось. Он стиснул кулаки, отвернулся.
– Милый. – Карина подбежала к нему, обхватила за талию, прижалась. – Я так за тебя боюсь!
– Все нормально будет, ты иди к своему толстосуму, а то еще сюда припрется! – Марат убрал ее руки от себя.
– Он не со мной. Я одна приехала. Он, наверное, позже подъедет, не знаю… Он вообще странный такой стал, Марат!
Марату не было никакого дела до странностей Барина. Он только и ждал, когда Карина уйдет отсюда.
– На меня вообще внимания не обращает. Разговаривает сухо так. И вообще постоянно злой. А вчера мне говорит: «Как ты думаешь, много газет напишут о нашем с тобой разводе?»
– Разводе? – Марат вдруг заинтересованно поглядел на Карину.
– Да. – На глазах девушки выступили слезы. – Мне кажется, он меня бросить хочет. Марат! У меня вообще такое ощущение, что он что-то знает, он такой стал… другой… понимаешь?
Еще бы он не понимал – другой! Злой! Черт, так и с ним он тоже ведь зол. Неужели действительно знает? Тогда, если он знает… Внутри у Марата все похолодело. Если знает, то не жить ему, Марату, на этом свете. Тогда все это не зря…
– А какого хрена ты тогда сюда приперлась? Иди тогда, возле его ног сиди, дура! Прощения моли! – взбесился Марат. – Сама на грани развода, и меня подставить хочешь? Пошла вон отсюда!
Карина посмотрела на него с удивлением, в глазах ее застыли обида и злость.
– Ну и скотина же ты! – процедила она сквозь жемчужные зубки, задрала свой маленький носик и вышла из комнаты.
– Твою мать! – выстроив в голове ряд последних событий в длинную цепочку и придя к выводу, что все это – не иначе как месть Барина, заорал Марат что было мочи и пнул тумбочку, стоявшую возле окна. Тумбочка с грохотом упала набок. – Ничего. Я еще покажу, какой я боец…
За несколько минут до ринга он узнал еще одну неприятную новость. Тренер подошел к нему и прошептал:
– Слушай, Барин бойца сменил. Ты теперь не с Кабаном дерешься, а с Диким.
– С кем?
– Да я его сам не знаю… Чужой какой-то. Но, судя по виду, боец в форме…
Марат скривился в ухмылке: «Вот, значит, как ты, Барин, играешь? Ну ничего, я все равно свое возьму! Буду драться с ним, а представлять тебя! Я так на тебя зол, что укокошу за две минуты. Все по хрен!»
Дикий оказался двухметровым качком, с оскалом гориллы и грудой мышц. Не успели ударить в гонг, как он тут же перешел в наступление, с ходу нанеся Марату несколько серьезных ударов, чем здорово подкосил его не только физически, но и морально. С каждым новым хуком его уверенность в себе и надежда на победу таяли, словно рыхлый сугроб под первыми лучами солнца. Воспользовавшись перерывом, Марат взглянул на первую ложу в зрительном зале – как и ожидал, он увидел там Барина и Карину. Карина, забитая, словно мышь, вытирая слезы платком, не сводила с него глаз. А Барин ухмылялся. Козел! Ржет как лошадь, понимает, что крышка ему, Марату!
Второй раунд, и сразу тяжелый удар в челюсть. Марат хотел ответить и тут же получил второй – в область груди. Внутри что-то хрустнуло и сильно заболело – видимо, сломанные ребра. Снова в челюсть, от чего в глазах все потемнело, поплыли пестрые круги, и словно картинка в калейдоскопе сложилось до боли знакомое лицо… Лили Варламовой. Она изучающе смотрела на него сверху и осуждающе качала головой. Этот пристальный взгляд заставил Марата зажмуриться от страха, а когда он вновь открыл глаза, то увидел перед собой Мишку Гравитца. Тот смотрел весело, по-пацански ухмылялся, точно так же, как когда-то ухмылялся сам Марат, показывая ошарашенному Гравитейшену фотки с той злополучной вечеринки. Теряя остатки сил и самообладания, он поднялся с ринга и, собравшись с духом, нанес противнику удар в грудь, но тут же получил ответный, от которого снова повалился на спину. «Это конец…» – произнес чей-то голос, и перед глазами вдруг всплыла самодовольная физиономия Баринова. Надменно улыбаясь, он наклонился к самому уху борца и тихо прошептал: «А Шеф твой уже мертв. Знаешь ли, за все надо платить…» Это было последнее, что услышал и увидел Марат в своей жизни…
Эпилог
За все нужно платить, а разрушать всегда легче, чем строить. Это Николай отлично понял на собственной шкуре. Вот и собирать заново семью оказалось вовсе не так легко. Тем более что она неожиданно выросла. Сын, как-то незаметно ставший совсем взрослым, привел в дом свою девушку, теперь уже фактически жену, а новоявленный тесть по старой привычке так и норовит, чуть что, поездить по ушам, чуть что напоминая: «Не забудь, кто тебя ото всей этой истории отмазал». Хорошо еще, что рядом Оля. Самая дорогая, единственная женщина в его жизни. Она, как никто другой, может понять и умеет простить. Потому что плата платой, а любовь все же сильнее. И пусть мертвые остаются в своих могилах, жизнь продолжается.
