– Особенно меня поразила та хижина, где мы нашли пять тел. – Замке поежился. Фрисснер кивнул – у него перед глазами тоже стояла груда трупов в углу, словно люди перед смертью лезли друг на друга, пытаясь спрятаться за телами товарищей… Отчего они погибли, так и не удалось выяснить. Только один – майор – застрелился, его «байярд» лежал рядом на полу. Когда произошла трагедия, тоже не представлялось возможным определить. Мумификация – даже здесь процесс длительный, к тому же для нее необходимы особые условия, а обычно трупы в Африке раздуваются и разлагаются еще быстрее, чем где-либо… Чем дольше Фрисснер размышлял, тем отчетливее складывался в его голове жуткий образ чего-то, что пришло из пустыни и высосало из этих людей жизнь, выпило ее по капле, как влагу, точнее, вместе с влагой.
Повстречайся он с этим маленьким британским отрядом, случилась бы перестрелка. Погибли бы его солдаты, погибли бы англичане. Казалось бы, судьба играла на стороне Фрисснера, но лучше уж честный бой, чем такие вот страшные загадки.
– А что говорит… э-э… ну, объясняет Муамар? – спросил он, обращаясь к Замке. Но вместо ученого ответил штурмбаннфюрер, не оборачиваясь и все так же отстраненно глядя в окно на пробегающий там однообразный пейзаж.
– Он, по-моему, взволнован. Если только этот ублюдок может волноваться.
– Взволнован?
– Мне так показалось. И эта его бредятина, когда он чертил свои знаки в воздухе.. Странные иероглифы. Мне это все не нравится.
Ягер повернулся к спутникам, по лицу его стекали мутные струйки, проделывая дорожки в серой песчаной пыли. Вначале Фрисснер подумал, что это пот, но выше бровей грязных дорожек не было.
Штурмбаннфюрер Людвиг Ягер плакал – и скорее всего, от страха.
33
И сказали они: «Это – лишь явное Колдовство!»
Коран. Стоящие в ряд. 15 (15)
Они собрались в Харнак-хаузе, штаб-квартире «Общества кайзера Вильгельма». Шпеера приветствовали генерал-адмирал Карл Витцель и генерал Фромм, немного позже появился главный авиационный инспектор генерал-фельдмаршал Мильх.
– Здравствуйте, господин Шпеер, – приветливо сказал он, отводя рейхсминистра в сторонку. – Я рад, что вы сегодня здесь.
– Меня пригласил Феглер, а потом я беседовал с фюрером и думаю, вопрос требует серьезнейшего рассмотрения.
– Фюрер недоволен позицией Геринга? – осведомился Мильх.
Шпеер на мгновение замялся, сделав вид, что его отвлекло появление новых участников встречи. Эрхард Мильх, несмотря на свои отличные отношения со Шпеером и полную поддержку всех его инициатив, был человеком Толстого Германа. Дело в том, что мать Мильха, фактического создателя Люфтваффе, была еврейкой. В любом другом ведомстве такое положение вещей считалось бы немыслимым, но только не в министерстве авиации. Весьма пронырливый и остроумный, когда это требовалось и тем более когда никто этого не ожидал, Геринг раздобыл собственноручно подписанный матерью Мильха документ о том, что Эрхард – внебрачный сын своего отца, а не ее ребенок. Об этом знали довольно многие, но что сделано – то сделано. К тому же в ведомстве Геринга работало множество офицеров-неарийцев, притом на самых высоких должностях. Шпеер навскидку мог назвать с десяток.
– Знаете, – уклончиво ответил Шпеер, – я думаю, они найдут общий язык. К тому же проблема пока очень расплывчата…
– Что есть, то есть, – улыбнулся фельдмаршал, – А что делает здесь этот тип?
Это уже относилось к только что вошедшему эсэсовскому офицеру, стоявшему к ним вполоборота и снимавшему плащ. Кажется, он был знаком Шпееру. И точно – когда офицер обернулся, рейхсминистр узнал бригаденфюрера фон Лооса.
– Он имеет отношение к конторе Зиверса.
– Еще один алхимик…
– Не нужно относиться к ним столь несерьезно, – улыбнулся Шпеер.
– Они сами заставляют всех относиться к ним несерьезно.
Бригаденфюрер тем временем заговорил с человеком в черном костюме, очевидно, одним из ученых-физиков. Это оказался Вернер Гейзенберг, который затем довольно обстоятельно выступил с докладом о расщеплении атомного ядра и работах по созданию урановой машины и циклотрона. Во время выступления сидящий рядом со Шпеером Мильх наклонился к нему и прошептал:
Очень толковый ученый. От него одного куда больше пользы, чем от всей братии Зиверса.
– Гиммлер был бы недоволен, услышав ваши слова.
– И тем не менее. Если то, что говорит Гейзенберг, правда, то мы на пороге величайших открытий.
Но Гейзенберг говорил не только об открытиях и перспективах. Он жаловался на наплевательское отношение к проблемам ядерной физики со стороны министерства по делам воспитания молодежи, на нехватку финансовых средств и необходимых для работы материалов, и особенно подчеркнул, что мобилизация вырвала из научных рядов многих талантливых технических специалистов и лаборантов, без которых невозможно надеяться на скорый положительный результат. В то же время Соединенные Штаты уже ушли далеко вперед, и дальнейшее отставание от них может привести к краху.
На этих словах генерал Фромм многозначительно поднял брови, явно напоминая Шпееру их беседу в ресторане «Хорхер». Сам он только что пообещал физикам уволить из армии несколько сотен ранее призванных научных сотрудников.
По окончании доклада Шпеер поспешил к Гейзенбергу.
Ученый стоял у портьеры и вытирал лоб белоснежным платочком. Рядом с ним Шпеер увидел фон Лооса, который приветливо улыбнулся.
– Господин Гейзенберг, я хочу прямо спросить у вас: вы можете создать эту бомбу, о которой сегодня столь увлекательно нам рассказали? – спросил Шпеер.
– Научное решение проблемы найдено, господин рейхсминистр, – сказал физик, аккуратно складывая платочек и убирая его в карман. – Созданию атомной бомбы уже ничто не препятствует, и все бы хорошо, но необходимая техническая база может быть создана не менее чем через два года.
– Это недопустимо долгий срок. – Шпеер покачал головой.
– Мы все это понимаем, – согласился физик, – но дело в том, господин рейхсминистр, что мы не сможем действовать быстрее. Любая ошибка может стать фатальной. Да и двухлетний срок, который я назвал, достижим лишь при соблюдении ряда обязательных условий… Не стоит забывать, например, что в Европе имеется лишь один маломощный циклотрон.
– За чем же дело? Я могу выделить деньги из фондов министерства вооружений, стройте такой же циклотрон, как у американцев, или даже крупнее.
– Это исключено, господин рейхсминистр. У нас недостаточно опыта, поэтому будет правильнее работать не небольших циклотронах…
– Как вам угодно, господин Гейзенберг. Я прошу вас, направьте мне ваши соображения относительно финансирования и другой помощи, они будут рассмотрены в кратчайшие сроки. Помните, сам фюрер заинтересован в вашем скорейшем успехе. Желаю удачи! А теперь позвольте мне побеседовать с бригаденфюрером.
