– А ты, Танюха, не хочешь сегодня устроить день здоровья? – со свойственной ему прямотой поинтересовался Антошка. – Тебе давно пора сесть на диету. Скоро в дверь не пройдёшь.
Если бы эти слова были произнесены кем-то другим, а не моим приятелем, наша староста пришла бы в ярость, но к Антошке она относилась с нежным трепетом и прощала ему любые неосторожные высказывания в свой адрес. Я подозревала, что за всем этим кроется некое чувство, впрочем, тщательно скрываемое стеснительной Татьяной от посторонних глаз. Бедная девочка…
Вместо того чтобы наорать на Рейера за дурацкий совет, она игриво поинтересовалась:
– А тебе что, только худенькие нравятся?
Парень озадаченно хмыкнул, не найдя что ответить.
– Ему нравятся такие, как Мила, – язвительно заметила Марина. Несмотря на довольно тёплые отношения между нами, установившиеся, впрочем, совсем недавно, она никогда не упускала случая меня поддеть.
Я картинно округлила глаза:
– Да? Вот так новость! Антон, так ты – мой поклонник?
– Ещё какой! – в тон мне подтвердил приятель. – Ночей не сплю, всё о тебе мечтаю.
Ему понравилась эта игра. Исполняя роль моего воздыхателя, он чувствовал себя безопасно, ведь в таком случае от него отводились любые подозрения касательно сексуальной ориентации.
– Видишь, Тань, ему Мила нравится. А она гораздо стройнее тебя, так что расслабься, – припечатала «добрая» Марина.
Таня вспыхнула. Едва ли ей хотелось, чтобы о её чувствах к Антошке стало известно широкой общественности.
– Вряд ли меня можно назвать худой, – миролюбиво отозвалась я, выходя из лифта. – 60 килограмм при росте 1 метр 72 сантиметра. Совсем не модельный стандарт!
Действительно, особой стройностью моя фигура никогда не отличалась – в детстве я была кругленькой, словно пончик, но потом, лет в 13, вытянулась. У меня по-прежнему остались округлые формы, но лишнего жира нет и быть не может, потому что я много двигаюсь и не трачу драгоценное время на бесконечные застолья. Да, и еда в моей иерархии ценностей занимает одно из последних мест, где-то между разгадыванием кроссвордов и игрой в покер.
Громко переговариваясь на ходу, мы шумно ворвались в аудиторию и заняли свои места. Я, как обычно, рядом с Антошкой, Марина и Таня – вместе.
– Будь осторожен, друг мой, – насмешливо прошептала я на ухо приятелю, – кажется, на тебя положили глаз.
– Только этого мне не хватало, – недовольно отмахнулся тот. – Чего это нашло на нашу старосту?
– Возможно, она мечтает о тебе давно, – с дурашливой торжественностью предположила я, – и вот уже совсем скоро решится открыть свою душу.
– А давай без лишнего пафоса, а? – взмолился парень. – Может, всё не так плохо?
– Так. Именно так, и никак иначе, – беспощадно констатировала я, – и придётся тебе что-то придумывать, чтобы, так сказать, отвести от себя угрозу.
– Что? – затрясся Антошка. Похоже, он по-настоящему испугался перспективы стать объектом воздыхания нашей властной старосты, которая потому и была старостой, что умела надавить, когда нужно, и заставить любого плясать под свою дудку.
– Ну, не знаю… Она очень настойчивая.
– Это верно.
– Может, найти ей парня какого-нибудь? Как говорится, клин клином вышибает.
– Где я его найду? У нас же одни бабы в университете, за исключением иностранцев. Но они к нашим девчонкам что-то не очень подходят.
– А ты не здесь ищи. Что же, у тебя друзей нет симпатичных?
– Есть. Только она никому из них не понравится.
Я понимающе кивнула.
Его круг общения – известные фигуры в мире искусства, политики, просто богатые люди, тяготеющие к не совсем традиционным взглядам на секс. Их гораздо больше, чем кажется обычному человеку на первый взгляд. Подчас трудно поверить, что мужественный политик или брутальный режиссёр, повсюду сопровождаемый красавицей-женой и тремя детьми, на самом деле является представителем сексменьшинств. Антошка в свои восемнадцать уж как-то очень легко влился в эту тусовку и часто хвастался передо мной громкими именами тех, с кем ему довелось общаться на какой-нибудь очередной вечеринке. Тем не менее, он панически боялся разоблачения здесь, в универе, словно это могло послужить причиной его позорного и немедленного исключения и автоматического попадания в ряды доблестной российской армии.
«И докажи им потом, что ты не верблюд!» – часто поговаривал он, когда речь заходила об этом.
– Жаль, что у тебя нет никого на примете для нашей Татьяны, – притворнотрагически вздохнула я. – Тогда, терпи. И готовься к самому страшному.
Антошка поёжился. Видимо, представил. Мне стало жаль парня, и я уже пожалела, что так долго над ним потешалась.
– Да перестань напрягаться. Я же просто пошутила! Это вы, мужики, можете брать женщин силой, но не наоборот. Мы же никак не можем заставить мужчин любить нас против их воли.
– А как же известное утверждение, что это женщины выбирают мужчин? – оживился любопытный Рейер.
– Чушь, – решительно отозвалась я, – просто думать так – удобно. И тем, и другим. Мужчины, таким образом, оправдывают свою бесхребетность, а женщины – свою излишнюю навязчивость и неестественную инициативность. Я думаю….
– Богданова, а не слишком ли вы, голубушка, увлечены беседой на моей лекции? – раздался прямо надо мной голос профессора Кременчугова.
От неожиданности я чуть было не вскрикнула, но быстро взяла себя в руки. Чёрт, нервы совсем расшатались!
– Простите, пожалуйста, – виновато промямлила я, вставая.
– Надеюсь, вы просто увлеклись моим предметом, – строго предположил профессор.
Этот учёный муж был из такой породы преподавателей, которых занимает лишь одно – наука. Он живёт и дышит литературой, и я, всякий раз убеждаясь в этом – на лекции или на семинаре, не перестаю восхищаться его воодушевлением. Именно поэтому мне стало по-настоящему стыдно, когда нас с Антошкой застали за обсуждением обычных человеческих проблем. Я показалась сама себе пошлой, совсем не возвышенной и решила больше никогда не мешать преподавателям на занятиях.
Типа, зарекалась свинья – грязь не есть!
Сев на своё место, я раскрыла тетрадь и написала крупными буквами:
«Продолжим дискуссию на перемене».
Мой приятель прочитал это предложение и ответил:
«Да. Мне надо с тобой поговорить. Разговор будет серьёзный».
Я удивлённо вскинула брови, но спросить не решилась. Мы с Рейером, не сговариваясь, раскрыли свои тетради и стали конспектировать лекцию.
Увлечённые рассказом профессора, мы не заметили, как закончилось занятие.
– Ну что, пойдём, чайку попьём? – предложила я, вставая.
