Слева и справа от дороги вдруг загорелись мощные прожекторы, мгновенно создавшие плотный поток света, практически ослепивший Крутова. А потом заговорили скрытые от посторонних глаз автоматические пулеметы на поворотных турелях, простреливающие дорогу и лес на многие сотни метров. По капоту, кабине, вагону забарабанил горячий свинцовый град, посыпались стекла, с мяуканьем и визгом запел рикошет.
Крутов сполз с сиденья под руль, ничего не видя, придерживая его рукой так, чтобы машина продолжала двигаться в прежнем направлении, и рукой же вдавил педаль газа, взмолившись в душе, чтобы не заглох и не взорвался двигатель.
Долгих десять секунд рефрижератор плыл в море света и огня, вздрагивая от пулевых попаданий, рыча и плюясь дымом. Потом послышался скрежещущий удар, автомобиль вздрогнул, приостанавливаясь, но прорвал сетку ворот и покатился в ночь, оставив позади нечто вроде извержения вулкана.
Егор взгромоздился на исклеванное пулями сиденье, включил фары дальнего света, но все равно еще ничего не видел и вел рефрижератор вслепую, в любой момент ожидая столкновения с деревом или попадания колеса в яму, интуитивно выворачивая руль в соответствии с поворотами дороги. А когда глаза начали наконец привыкать к новому освещению и реагировать на детали, его самым бесцеремонным образом остановили.
На подножку слева вдруг вскочил невидимый человек, в шею Крутову уперся ствол пистолета, раздался чей-то негромкий, но выразительный голос:
– Тормози! Выходи!
Егор схватился было за автомат на груди, но его ударили по голове, сорвали оружие, выдернули из кабины и придавили к земле на обочине дороги.
– Савин, гони фургон в Дятьков! – прозвучал сквозь рык двигателя чей-то властный голос, показавшийся Крутову знакомым. – Малько, Бажов – в арьергард! Остальные за мной!
Обладатель голоса подошел к лежащему Крутову, осветил его фонарем.
– Кто это? Спросили, что за шум поднялся в зоне? Почему он выезжал с таким музыкальным сопровождением?
– Сейчас спросим.
Егора перевернули, рывком поставили на ноги, он попытался заслониться рукой от луча света и услышал изумленное восклицание:
– Крутов?! Мать твою!.. Так это ты устроил переполох?!
– Ираклий… – пробормотал Егор, узнав наконец голос магистра Ордена чести. Ноги его подкосились, и он едва не упал, поддержанный под локоть кем-то из подчиненных Федотова.
– За ним погоня, товарищ полковник, – вынырнула сбоку темная фигура. – «Нива», «бээмпэшка» и четыре мотоцикла.
– Уходим!
Егора подтолкнули в спину, усадили в кабину джипа, и машина понеслась в темноту, не включая фар и габаритных огней, как стрела, выпущенная из арбалета. Видимо, за рулем ее сидел филин, прекрасно видящий в темноте. Вскоре она была далеко от места прорыва Крутова из зоны, свернула на проселочную дорогу. И тут Егор осознал, что очень слаб. В голове его поплыл звон, уши заложило, как при старте самолета, перед глазами завертелись цветные пятна, и на некоторое время он нырнул в омут беспамятства. Очнулся, когда джип выруливал на окраину какого-то селения.
– Где… мы?
– Оклемался, полковник? – тронул его за плечо невидимый спутник. – Это Жуковка. Держись, сейчас я тебя посажу в ванну и приведу в чувство.
– Мне… надо… в Ковали…
– Вот как раз там тебе и не стоит появляться. Сватов в первую очередь побежит искать тебя в деревне.
– Откуда ты знаешь Сватова?
Ираклий рассмеялся.
– Я же говорил, что у нас своя разведка.
– Для магистра регионального отделения Ордена чести ты слишком много знаешь… товарищ полковник.
– Догадался? – Федотов подал руку. – Приехали, вылезай. Помочь?
Крутов с превеликим трудом выполз из машины. Перед глазами все расплывалось, мерцало и качалось, желудок стучался в рот, тянуло на рвоту, голова гудела, будто барабан. Его поддержали под руки, ввели в дом, свет больно резанул глаза.
– Падай.
Он послушно сел, почти рухнул, на топчан. Чьи-то заботливые, похоже – женские руки стали расстегивать и снимать с него одежду, обувь, погладили шрамы на груди, и тут Егор поплыл, поплыл, медленно проваливаясь в зыбкое марево без мыслей и ощущений, уже не сопротивляясь, никого не видя и ничего не пытаясь понять.
– Сомлел полковник, – раздался чей-то гулкий соболезнующий голос.
– Они его взяли с помощью генератора, – отозвался второй. – Удивительно, что он еще нашел силы сбежать… Кстати, видели, что у него было с собой?
– Генератор?! Почему не доложили сразу?
– Некогда было.
– Тащите его сюда. Ну и сукин сын, этот Крутов! Ну и везунчик!
– Ферзь!
– Несите его в ванную…
Егора подхватили сильные руки, он вяло попытался встать на ноги, не смог и смирился. Вода в ванне на миг отрезвила его, заставила вспомнить реалии бегства и что в плену остались Елизавета и Панкрат, однако шум в ушах усилился и Крутов окончательно сдался убаюкивающему, обволакивающему сознание, теплому блаженству…
Москва
ВАЛЯГИН
Они встретились в ресторане «Президент-отеля» – председатель Реввоенсовета Винсент Аркадьевич Валягин и второй советник посольства США Гарри Грисберн, утром прилетевший из Штатов. Встреча была приватной, неофициальной, но хорошо подготовленной, поэтому ни журналисты, ни спецслужбы России никаких подробностей не узнали, кроме факта события: советник не числился в списках резидентов разведки Соединенных Штатов и в отслеживании не нуждался, а Валягин сам представлял одну из спецслужб, будучи экспертом Совета безопасности страны.
Грисберн, верзила баскетбольного роста в безукоризненном светлом костюме, с неизменной улыбкой, словно приклеенной к лицу, обнял Валягина длинными руками, чисто по-американски похлопал его по спине.
– Хорошо выглядишь, Винсент, почти как дипломат.
– Ты тоже выглядишь неплохо, Гарри, – ответил Валягин, – почти как президент. Что заставило тебя позвонить мне прямо из аэропорта?
– Я заказал столик для «парти», пошли, поговорим. – На русском языке Грисберн, выпускник Гарварда, говорил почти без акцента.
Ресторан имел отдельные кабинеты для особо важных персон, обставленные по последнему слову интерьерного искусства разных стилей и эпох, но американский советник предпочитал славянский стиль, точно так же, как он больше любил славянскую кухню.
Стол был уже накрыт, и вышколенная прислуга, тихая и незаметная, но мгновенно реагирующая на любой жест гостей, в течение минуты выполнила заказы на «царские кушанья»: молоки с хреном, черемшу квашеную, соленые и маринованные грибы, блинчики с икрой, лососину с маковым молочком, икряники, ксени, щучьи головы под чесноком, белужий скаб, тетерева и рябчики жареные, с луковым взваром, жареного гуся и баранину «по-императорски». Из напитков Грисберн больше всего налегал на водку, Валягин же отдавал предпочтение молдавскому коньяку.
