Глеб потянулся к ней, собираясь погладить по плечу, и вдруг идиллия кончилась. Ему показалось, что подул холодный ветер и лес сверху накрыла огромная черная тень, хотя солнце светило вовсю, на деревьях не дрожал ни один листик и вокруг стояла знойная сонная тишина. Глеб поднял голову и включил свою внутреннюю «локацию».
Под лопаткой запульсировал сосудик, в голове тихо лопнул стеклянный шарик.
Они были не одни.
В лесу, метрах в пятидесяти, прятались какие-то люди, по крайней мере трое. Еще четверо – так подсказывала интуиция – подкрадывались к пасеке со стороны машин – дедовой «Нивы» и «пятнадцатой» Тарасова, стоящих в тени развесистых ив вдоль ручья.
«Какого дьявола?! – пришла гневно-холодная мысль. – Кому я понадобился? Неужели меня выследил Хохол, чтобы вернуть в команду «заблудшего сына»?!»
– Что с тобой? – удивилась Софья.
– Молчи и слушай, – тихо сказал он. – В принципе ничего серьезного, я уверен, но хочу исключить любую случайность. Ты мне веришь?
– Верю.
– Тогда делай, что говорю. Возьми детей и уведи их вверх по ручью, где он подходит к болотцу. Спрячьтесь там в кустах и ждите, пока я не позову. Поняла?
Глаза у Софьи стали большими, тревожными, но переспрашивать, в чем дело, она не стала и сразу направилась к детям, набрасывая на себя на ходу сарафан.
– Оленька, Кулинка, ко мне, я вам что-то покажу.
Девочки подбежали к Софье, и все трое двинулись к ручью, весело щебеча.
Глеб посидел в траве, прислушиваясь к звукам, долетавшим из чащи леса, и начал действовать.
Для начала он решил достать из машины оружие – отобранные у «быков» и захваченные с собой помповое ружье и электрошокер, затем забрать деда и догнать Софью с детьми у ручья. Поэтому, ничего не говоря Евстигнею Палычу, в робе и сетчатом противопчельнике напоминавшему пришельца, тихо отполз к лесу и, пригибаясь, побежал по дуге к машинам.
Но его опередили.
Из леса на другой стороне гречишного поля, на краю которого разбил свой лагерь пасечник, показались двое парней в пятнистых штанах и куртках с короткими рукавами. Они двинулись к пасеке прямо через неубранное поле, отмахиваясь от пчел, и хотя Глеб оружия у них не увидел, все же ощутил их злую целеустремленность. Эти парни были опасны и прекрасно знали, кто здесь находится. Единственным преимуществом Тарасова было то, что они в данный момент его не видели. Но он знал, что в лесу и за ручьем прячутся еще какие-то люди, и до их появления остались считанные минуты.
– Эй, дед, – окликнул Евстигнея Палыча самый рослый из парней, белобрысый, с коротким ежиком волос, – ну-ка угости нас медком.
Старик оглянулся, не снимая «шлема», пробурчал:
– Угостить можно, если подождете часок.
– Нету времени у нас ждать, – заговорил второй, обритый наголо, с блестевшим от пота бугристым черепом. – А ты тут один этим хозяйством заправляешь?
– Один, – еще более мрачно буркнул старик.
– А машины у тебя две, – покачал укоризненно головой белобрысый, – зачем обманываешь? Не стыдно такому почтенному гражданину добрых людей обманывать? А ну как мы рассердимся?
– Шли бы вы отсюда, добрые люди, поздорову. Не ровен час, пчелы покусают – начальство не узнает.
Парни переглянулись.
– Хамит дед, – констатировал бритологовый лениво. – Плохо у них тут с гостеприимством. Наказать бы надо.
– Если скажет, где его напарник, простим.
– Мы добрые.
Оба заржали.
По тому, как они держались, по жестам, уверенной походке и напористости, Глеб понял, что эти ребята не рэкетиры и не случайные прохожие, захотевшие отведать медку. Они были из спецкоманды и появились здесь специально, точно зная координаты цели. Но это были не люди Хохла-Тихончука, на Тарасова вышла другая структура.
– Давай, дед, колись, кто тут с тобой, – предложил белобрысый, подходя ближе. – Может, мы тебя и не тронем за холодный прием.
– Никого тут нет, – огрызнулся Евстигней Палыч, – один я, а машина – агронома, он поля объезжает и скоро здесь объявится… с помощниками…
«Молодец, дед!» – похвалил в душе старика Тарасов, начиная движение. Ждать было уже нечего, картина складывалась простая и понятная, надо было пользоваться своим минимальным преимуществом и нападать первым.
– Ай-яй-яй, – снова укоризненно покачал головой белобрысый бугай, – как нехорошо брехать. Ведь ты здесь не с агрономом, а с внуком капитаном Тарасовым, а также с его бабой и двумя детьми. Так?
– Брешут собаки, – с достоинством ответил Евстигней Палыч, поднимая дымовую морилку в форме лопаты, – да еще вот такие, как вы, а я разговариваю человеческим языком. Убирайтесь отсюда, пока я пчел на вас не спустил!
– Ой-ой, как страшно! – развеселился бритоголовый. – Слышь, Боб, он пчел на нас спустит! Укротитель пчелиный нашелся. Или, может, у него не дымодув, а огнемет?
Он шагнул к деду, и тот направил на него струю дыма.
В тот же момент Глеб в темпе рванулся вперед. Засвистел в ушах ветер. Двадцать шагов, отделявших опушку леса от ульев на поле, он преодолел за доли секунды и обрушился на непрошеных гостей в камуфляже сзади, не считая нужным их предупреждать, как это делают «крутые» герои в кинобоевиках.
Он не ошибся в своих предположениях, приняв их за профессионалов из какого-то спецподразделения. Они были вооружены пистолетами бесшумного боя, а один из них – белобрысый – еще и «глушаком», поэтому Тарасову пришлось сразу пойти на самый жесткий вариант боя, чтобы исключить даже малейшую возможность стрельбы. И тем не менее ему не удалось приблизиться к спецназовцам незаметно!
Очевидно, за полем следили наблюдатели группы и успели предупредить своих разведчиков. Как быстро Глеб ни передвигался, оба парня уже схватились за оружие, и лишь темп позволил капитану обезвредить одного из них ударом в голову (прямой гэг-хех в висок костяшками пальцев, сжатыми в «копыто осла»), отвести руку второго с пистолетом в сторону и схватиться с ним в тягучей, гимнастически-силовой рукопашной. Парень владел барсом и хорошо двигался, а главное, был силен как бык. Если бы Тарасов уступал ему в силе, ему пришлось бы туго.
Бой длился не меньше минуты. В конце концов Глебу удалось заломить пальцы левой руки белобрысого, держа правой его правую руку с пистолетом, затем ударить его головой в лоб, после чего капитан вытащил из-за ремня парня «глушак» и разрядил сначала в него, потом в его бритоголового напарника, начавшего подавать признаки жизни.
Все это время Евстигней Палыч простоял без движения, в столбняке, и это, возможно, спасло ему жизнь, потому что белобрысый спецназовец успел-таки пару раз нажать на курок пистолета.
– Уходим, Палыч, – сказал Тарасов, тяжело дыша. – Отдых на пасеке закончился.
