– Лизавета…
Женщина улыбнулась, кутаясь в тёплую шаль.
– Ты светился…
– Я был… далеко отсюда…
– Не пора ли возвращаться?
Он сел на диване, одетый в домашний халат.
Показалось, что Елизавета говорит чужими словами, словами Зимогора, словно тоже получила от умершего волхва некое магическое послание.
– Почему ты не спишь?
– Не хочу, – улыбнулась женщина с той же мудрой печалью. – Детей хочу. Жить хочу. Понимаешь? Мне уже сорок. А что я видела и пережила?
Крутов вспомнил слова Зимогора: «Не беги от мира, но ищи в нём любовь». Душу вдруг охватил стыд. Его верная подруга, принявшая безоговорочно его образ жизни, была и оставалась красивой женщиной, мечтавшей о простом человеческом счастье. Он же обрёк её на вечное ожидание, на тихое угасание, не понимая, что творится в её душе. Стоят ли такого самоотречения все его попытки овладеть магией волхвования, или волшбой, как говорят сами волхвы? Так ли это необходимо человеку для мистического восхождения, для подготовки встречи с Возвышенным?
– Ты… хочешь… ребёнка?
– Хочу.
– Ты мне никогда раньше об этом не говорила.
– Думала, догадаешься сам.
Егор, не сводя глаз с лица жены, сел напротив, очень близко, положил руки на плечи.
– Любимая моя женщина… я спал…
– Я знаю.
– Прости меня!
Она покачала головой, зажмурилась.
– Я сама приняла твой план бытия. Но дальше так…
Он прижал палец к её губам, потом поцеловал.
Поцелуй был коротким и странным – как со статуей.
Тогда он поцеловал жену снова и целовал до тех пор, пока не почувствовал ответ.
И тогда Возвышенное сошло на них неощутимой мягкой глыбой желания, и оба перестали думать о чём-то другом, растворяясь в страстной необходимости любить…
Елизавета уснула раньше.
Крутов полежал рядом, прислушиваясь к затихающему гулу крови в жилах, расслабленно сосредоточился на сердечной чакре, но не довёл медитацию до конца – уснул. Не опустошённый, а счастливый!
Проснулся с первыми лучами солнца.
Осторожно, чтобы не разбудить жену, поднялся, принял душ, вернулся в кабинет.
Лиза спала, удивительно красивая и близкая.
В душе Крутова снова шевельнулось желание.
И тотчас же Лиза проснулась, повернула к нему голову, словно знала, что муж рядом. Впрочем, она тоже умела предвидеть опасность и удачу, даже не будучи ведьмой, но главное, что она до сих пор хранила дар берегини, реагируя на любое движение мужа.
Егор потянулся к ней.
Елизавета, внезапно застеснявшись, накрылась простынёй, но рука нашла её, простыня слетела на пол, и они обнялись, снова притянутые силой, которой не хотелось сопротивляться…
Потом Лиза упорхнула в ванную, Егор полежал, расслабленный, безмерно довольный, прислушиваясь к своим ощущениям и улыбаясь. Услышал зовущий голос жены, тоже направился в ванную. Привёл себя в порядок. Вернулся в кабинет, походил вокруг деревянного кресла, поглядывая на капию – корону универсальной энергоинформационной матрицы, дающую «вход в прошлое». Но решительно отмёл все поползновения ума заняться расшифровкой переданного Зимогором интенсионала и сел за компьютер.
Первым делом он бегло просмотрел утренние выпуски новостей по всем каналам телевидения, прочитал информационные сообщения газет. Затем связался с обозревателем средств массовых коммуникаций Общины «Родолюбие», удивив его своим появлением, и полчаса беседовал с ним, с интересом выслушав анализ обстановки в стране и в мире.
Елизавета позвала мужа на завтрак, он хотел отказаться, но вспомнил о перемене своих «революционных» устремлений и с удовольствием позавтракал, ощутив зверский аппетит.
Поговорил с женой, которая, как оказалось, была в курсе многих событий, вернулся в кабинет и продолжил информационные изыскания. К двенадцати часам дня Крутов насытился новостями и сел в «кресло истин» размышлять о положении «магического реализма» в России, двигающего властными структурами и целыми народами.
Первый вывод, сделанный им после размышлений, оказался неутешительным: страна была чуть ли не смертельно больна коррупцией на всех уровнях! Прорезались метастазы. И никакие «жёсткие меры», предложенные Генеральной прокуратурой, положения не спасали. Бодрые заявления правительства «об улучшении жизни народа» являлись лишь средством успокоения масс. Не добавляли оптимизма ни деятельность Объединённой Думы, ни самого президента Союза России и Белоруссии, которым стал «старый» президент России Прямушин. Высшей ценностью государства по-прежнему признавались экономика и пресловутый «институт снижения инфляции», а не интересы сохранения народа и природы России. По-прежнему все благие начинания достойнейших представителей народа вязли в инертной массе властных структур и реализовывались с точностью до наоборот.
Но самое плохое крылось в том, что Кремль опирался на Центр стратегических инициатив (ЦСИ), преемника Новой революционной инициативы, и страной фактически правила Федеральная антитеррористическая служба – ФАС, напрямую подчинявшаяся Синклиту конунгов – чёрных магов. Храмы БЕСа – Братства Единой Свободы – перестали строиться повсеместно, но взамен этого конунги начали внедрять своих агентов в православные храмы и церкви, пытаясь перехватить управление ими изнутри, отчего война Катарсиса и Синклита перешла в иную форму – в пространство замыслов и намерений. Несмотря на то что Православие подчинилось христианству, по сути признавшему равноправие добра и зла, высшие иерархи Русской Православной Церкви понимали пагубность этого явления и усилили контрпропаганду. Кроме этого, им приходилось бороться против восточных учений, утверждавших, что жизнь несущественна, всех ждут перевоплощения и «райская» жизнь, а чувства людей не заслуживают внимания. Поэтому против Новой Идеологии Стабилизации попы оказались бессильны.
Сохранила своё положение и СССР – Система социальной стабилизации реальности, за которой также стояли агенты влияния Синклита. Управлял же этой Системой Харитон Кобяга, чёрный маг, уцелевший в последней битве с Витязями Сопротивления – Вечевой службы Рода.
Катарсисом же в настоящее время руководил бывший полковник военной контрразведки, соратник и друг Крутова Ираклий Федотов, ставший Витязем Рода.
Егор представил его абсолютно голый череп (Ираклий потерял шевелюру в последнем бою с конунгами) и улыбнулся. Федотов мог бы вырастить себе любые волосы, но не стал этого делать, так как его жена Мария сказала, что любит его и такого.
– Любовь – великая сила… – пробормотал Крутов сам для себя с шутливой интонацией. Но в глубине души он знал, что это правда. Законы волшбы опирались именно на неё.
Сколько же лет их сыну? – попытался вспомнить Крутов возраст Сергея, сына Ираклия и Марии. Лет десять? Или больше?
