Звонок повторился.
— Слушаю вас, — с мастерством автоответчика отреагировал Шубин. — Вечер добрый, Виктор Петрович. Почему ты еще не дома? Ну, я… Я — жертва тоталитаризма, как говорит дочка. Слушаю тебя внимательно.
Начальник пятого отдела подполковник Завалишин был, по определению психологов, «синтонный пикник» — т. е. толстяк, балагур и весельчак. Оптимистическое настроение вообще приветствовалось и насаждалось Шубиным в управлении как традиция. Нытиков не любили.
— Сан Саныч, все путем! Собак с базы выгнал, сигнализацию периметра починили! Можете везти свою комиссию!
— А еще?
— Лыжную команду сформировал, — тоном ниже сказал Завалишин.
— Это просто подвиг. А еще?
— А у вас там как, Сан Саныч? Сверху ничего не накатили?
— Витя, не темни, — улыбаясь в никуда, сказал Шубин. — Говори, зачем звонишь.
Слышно было, как грузный Завалишин запыхтел, заскрипел мебелью.
— Да есть тут один сигнальчик… Помните гатчинское дело по «Игле»? Когда Диму Арцеулова ранили
[2]
.
— Еще бы мне не помнить!
— Помните — там был забавный эпизод: подозреваемые Дадашев с Нахоевым нанимали бомжей рыть ямы в полях на просторах области? Мы еще никак не могли понять, зачем они их роют?
— Ну?
— Эпизод, похоже, не совсем забавный, — озабоченно сказал Завалишин. — Точнее, даже совсем не забавный. Мои ребята откопали интересную бумагу в архиве комитета по здравоохранению… сравнили ее с местами раскопок. Дадашев с Нахоевым, похоже, вскрывали могильники скота, павшего от сибирской язвы. Пытались добыть зараженные кости.
— Цохоже — или вскрывали? Пытались — или добыли?! И каким макаром твоих орлов занесло в этот архив? Любители старины? Или навел кто-то?
— Чутье разведчика, — хмыкнул иронически Завалишин. — У парня женщина там работает.
— У Морзика, что ли?
Шубин знал свою разведку поименно и по оперативным позывным.
Он выслушал дело молча, постукивая ногой по затертому ковру, глядя в темное заснеженное окно, подсвеченное радужно прожекторами, освещавшими периметр базы. Остановил Завалишина.
— Витя, информация достоверная? Или ты мне порожняк гонишь? Представляешь уровень, на который она поднимется?
— Решать вам, Сан Саныч! — без особого энтузиазма ответил Завалишин. — Хотите — проверим завтра.
— Жираф большой, ему видней?.. Пусть твой оперативный выйдет по ЗАС (засекреченная связь) на дежурного. Я сейчас туда подойду.
На выходе из кабинета глянул мельком в зеркало. Миленький пожилой Дед Мороз, лицо озабоченное, угрюмое, в красных прожилках от бессонных ночей. Умрет — оставит жене и дочери малогабаритную квартиру и заезженную машину. Потер лицо широкими ладонями, улыбнулся весело. Начальник должен иметь товарный вид…
— Мельников! Статью на сегодня отложи. Не радуйся, это с тебя не снимается! Сейчас примешь доклад от оперативного пятого отдела… доложишь дежурному по управлению. Только в журнале все зафиксируй. Потом поставь задачу — поднять для меня сейчас же материалы по заявке от ЗКСиБТ о хищении «Иглы»… по Гатчине. Номер заявки у пятерки уточнишь. Группе капитана Зимородка с утра ждать меня у себя на базе. Два сменных наряда мне зарезервируй на завтра… возьми из третьего и седьмого отделов. По смене передай — это первоочередная задача. Дай трубку, это меня начальник пятого. Да, еще! Позвони мне домой и скажи, что меня срочно вызвал Папа. Ты позвони, жена меньше ныть будет.
Задав Завалишину несколько вопросов, Шубин вернулся в свой кабинет и набрал городской номер.
—Да! — раздраженно крикнули в трубке. — Слушаю, черт побери!
— Игорь Станиславович, это вы?
— Я, Сан Саныч, я! О, черт! Говори, чего хотел! Не обращай внимания… это я катушку от удочки распутываю… Какой дурак сказал, что рыбалка успокаивает нервы?!
Шубин был опытный рыбак и посочувствовал начальнику службы защиты конституционного строя и борьбы с терроризмом.
— Помните дело по хищению «Иглы»? Нестерович вел?
— Где у тебя парня ранили? Помню.
— Мы вскрыли новый факт… очень интересный.
— Ну что там у вас? Не мог подождать до завтра? Опять где-нибудь ржавый ствол нашли? Говори, у меня защита от подслушки! Генерал я или не генерал?!
Выслушав Шубина, генерал Сидоров неожиданно успокоился.
— Информация достоверная? Или опять триста бочек арестантов? Как тогда, по хлебозаводу? Подставили меня по полной твои разведчики! Круглым идиотом… в муке и лампасах.
— Зато хлеб теперь вкуснее. Без опилок. Я считаю — достоверная. Завтра перепроверим.
Сидоров, опытный аппаратчик, на минуту задумался. А если это деза? Кто ответит?
— На дежурного доклад прошел? — спросил он. — Хорошо. Ястребову я сам позвоню. Ты будь пока на месте, он ведь может нас и сейчас высвистать. Спасибо тебе за приятное известие… на ночь глядя. Неугомонный ты наш! Вот скажи: чего нам — больше всех надо? Зачем мы суетимся, себе работу ищем?
— Не могу знать, ваше высокопревосходительство! — не остался в долгу Шубин. — Хотите — будем считать, что я вам не звонил.
— Еще чего… Не очень и хотелось ехать на эту рыбалку. Я и рыбу-то не люблю! Ты же знаешь — я мелкую рыбу выбрасываю, а крупную складываю… в баночку из-под майонеза. У меня даже кот ее не жрет. Отказаться неловко, разрушить компанию…
— Как там леска?
— Да все уже. Порядок.
— Неужели распутали? Так быстро?
— Издеваешься?! Я ее отрезал нафиг и выбросил! Давно пора было так сделать. Теперь будет не до рыбалки…
Шубин положил трубку. Звякнув, лопнуло звено в цепи недовольства и скуки.
Зачем нужна «наружка»? Потому что среди людей бывают такие козлы!..
II
— Сибирская язва, — Волан поднял кверху худой острый палец, — общее острое инфекционное заболевание людей и домашних животных. Ты, Ролик, тоже можешь заболеть. Заболевание у человека характеризуется высокой температурной реакцией и образованием на коже и слизистых оболочках спе-ци-фических карбункулов… либо развитием воспалительных изменений в легких или кишечнике с явлениями кровоточивости. Возбудитель сибирской язвы — крупная палочка с как бы обрезанными краями, хорошо растущая в простых питательных средах. Во внешней среде палочка образует споры. Они сохраняют свою жизнеспособность в течение длительного времени…
Арцеулов скороговоркой читал вслух реферат студента взвода А-31 Российского Химико-технологического университета Халлиулина Рустама Закарьевича, выуженный Димой из недр Интернета. Содержимое полусотни страничек заставляло подозревать Рустама Закарьевича в человеконенавистничестве.
