– Так точно, командир, я все понял.
Голос Торпеды звучал убедительно, но Каретникова трудно было обмануть. Он внимательно посмотрел бойцу в глаза, и Торпеда невольно отвел взгляд. Он даже чуть покраснел.
– Торпеда, – внушительно сказал Посейдон. – Ты знаешь, что я с тобой сделаю, если ты ослушаешься?
– Да понял я все, – пробурчал тот.
– Хорошо, если так. – Посейдон посмотрел на часы. – Выходите через полчаса. Времени у вас до девяти ноль-ноль утра. Если вы к этому моменту не вернетесь, вся группа последует за вами на свой страх и риск. И потери тогда могут оказаться куда больше. Это ясно?
– Я выплюну загубник, если увижу, что он рвется меня выручать, – пообещал Мина.
– Не надо дурного геройства, ты лучше выберись оттуда, – проникновенно посоветовал Каретников.
* * *
Стояла ночь, когда Мина и Торпеда расплатились с болтливым негром-таксистом и вышли на шоссе. Движение по-прежнему было оживленным, но пешеходов не наблюдалось.
Мина подумал, что напрасно они решили прибегнуть к услугам такси. Уж больно подозрительно все это выглядело: здоровяки-иностранцы, ни бельмеса не понимающие по-французски, с тяжелой поклажей, ночью, в безлюдном месте – странный какой-то получился туризм.
Потом он подумал, что люди на Западе не такие любопытные, как в России. Патриархальная родина по инерции продолжала чураться всего необычного. А западный мир давным-давно привык к разного рода экстравагантным выходкам. В Амстердаме, наверное, вообще было бы не о чем беспокоиться. Да и в Америке тоже. Франция более консервативна, но и здесь хватает изощренных выдумщиков. Если ты не нарушаешь закон, ты никому не интересен.
Они, разумеется, не стали просить везти себя прямо на берег. До Сены предстояло пройти чуть больше полукилометра. Этот путь Мина с Торпедой проделали в гордом одиночестве.
Добравшись до реки, они какое-то время провели в подлеске, изучая обстановку. Ни души. По Сене время от времени проплывали мелкие суденышки, и бойцы знали, что в темноте их с реки никто не заметит. А тьма стояла кромешная, какой в том же Питере никогда не бывает. Южная тьма, почти осязаемая на ощупь. Повезло и в том, что небо затянуло тучами, и не было ни луны, ни звезд.
Оба переоделись.
Не прошло и нескольких минут, как они вполне уподобились персонажам из классического голливудского боевика: люди-лягушки. Лягушкам, конечно, такая амуниция и не снилась, иначе они завоевали бы земной шар и эволюция пошла бы другим путем. Из оружия при бойцах были любимые АПС-55, помимо гарпунов, которые могли быть использованы не только в бою, но и в некоторых иных целях. Опытный Мина приблизительно представлял себе, с чем может столкнуться. К поясам крепились небольшие, размером с карманный фонарик сонары, выводившие информацию прямо на стекло маски. Они были нужны, в частности, для выявления неоднородности тех или иных материалов. Имелись при них и небольшие дисковые пилы типа «болгарок» со сменными эльборовыми дисками – крепче алмаза. В ножнах сидели кинжалы, которыми можно было завалить слона.
Мина махнул рукой и пошел первым. На погружение ушло несколько секунд; под водой сразу включились фонари.
Они не боялись проплыть мимо цели: перед уходом с набережной в нужном месте был поставлен крохотный радиомаяк.
Дно знаменитой реки потрясло бы непосвященного.
Чего тут только не было! Хлам всех мыслимых категорий, от старых тапочек и пивных бутылок до разбитых автомобилей. Дохлые собаки и кошки. Несколько человеческих трупов, обезображенных до неузнаваемости. Прямо сточная канава или кладбище, а не река. Впрочем, пловцов это не особенно удивило. Им приходилось уже осваивать не одну городскую реку, и картина везде была примерно одинаковой. В той же Неве, например, – поменьше автомобилей, зато побольше мертвецов.
Рыба почти не встречалась.
Вода была очень мутная, и видимость, как и ожидалось, оказалась соответствующей. Толстые лучи фонарей старательно пробивали водную толщу, но предписанной Посейдоном пятиметровой дистанции было явно недостаточно для эффективного контроля. Не сговариваясь, пловцы сократили ее до двух метров.
Плыть приходилось очень осторожно из-за риска напороться на какую-нибудь острую дрянь. Приближаться к поверхности не хотелось: пузыри воздуха могли демаскировать обоих.
Путь до маяка занял около двух часов.
Когда сигнал был пойман, Мина остановился и подождал Торпеду. Жестом он показал, что направляется к противоположному берегу, и напомнил о надобности держаться подальше. Торпеда ответил кивком.
Они свернули влево, и через несколько секунд внезапно испытали сильную дурноту.
Настолько сильную, что выносить ее – как оба поняли сразу – им удастся не дольше пары-тройки минут.
А то и меньше.
Но никто из двоих не остановился, и тем более не позволил себе всплыть.
Ситуация была знакомой и не однажды проигранной в ходе тренировок.
Происходящее лишь укрепило Торпеду и Мину в мысли, что их миссия не напрасна.
Глава семнадцатая
ПРОЦЕДУРЫ ВОДНЫЕ И СУХОПУТНЫЕ
До берега было рукой подать, и сонары показывали ту самую неоднородность материала, для обнаружения которой и были предназначены.
Звуковые волны распространяются под водой своеобразно. Существуют частоты, способные сбивать сердечный ритм, – около 3,5-3,7 Гц. Защититься от них под водой нет никакой возможности, все передается через тело. Мина с Торпедой отлично помнили случай, когда пришлось экстренно всплывать всего лишь из-за безобидной деятельности гражданского судна, которое стравливало воздух, вызывая при этом колебания неподобающей частоты.
В данном же случае дела обстояли, конечно, не столь невинно.
Мина знаком велел Торпеде держаться подальше и приготовил пенопласт, предусмотрительно захваченный с собой. Он знал, что увидит в следующую секунду. Ему было отчаянно дурно, сердце грозило вот-вот остановиться, в глазах темнело, к горлу подступала тошнота. Добравшись из последних сил до тверди, он быстро обнаружил то, что искал. Источник неприятных ощущений вырос перед ним и не оставил сомнений: они явились сюда не напрасно.
Колеблющаяся стальная пластина, два метра в длину, метр в ширину.
Значит, здесь точно есть что-то такое, от чего приходится отпугивать незваных гостей.
Если вывести пластину из строя, это могут заметить.
Если уж все-таки делать это, то в ходе основной операции, но у Мины не было выхода. Никакая разведка в такой ситуации не возможна. Недолго думая, на пределе сил, он загнал под пластину гарпун и подложил пенопласт. Ему моментально полегчало, чувство дурноты отпустило; сердце вновь застучало ровно, как будто он находился не на дне с полной боевой выкладкой, а мирно прогуливался по набережной.
