– Что мы предприняли в ответ?
– Каков вопрос, таков и ответ. Генерал Норбом направляет к нам все и вся, что у него есть. Это приказ самого президента. Здесь кто-то чихнул, а в результате, похоже, нам предстоит нешуточная война.
Генерал Шнейдер сказал, что его ждут неотложные дела, и положил трубку. Худ был зол и немного растерян. Он чувствовал себя капитаном команды, которая дошла до финала, не потеряв ни одного очка, а в финале проиграла вчистую. Будет еще хуже, размышлял Худ, если Майк Роджерс и отряд «Страйкер» сделают нечто такое, что послужит последней каплей и бесповоротно разожжет настоящий конфликт. Худ подумал было, что лучше, пока не поздно, отозвать отряд, но тут же отказался от этой мысли – он был уверен, что Роджерс не станет действовать необдуманно и предпочтет не торопиться. К тому же северокорейские ракеты еще были нацелены на Японию, а если по Японии будет нанесен удар, то независимо от того, кончится дело войной или нет, ремилитаризацию этой могучей страны не удастся остановить. В ответ будут наращивать свою военную мощь и Китай, и обе Кореи, а результатом станет такая гонка вооружений, с которой сравнится разве только безумная всеобщая милитаризация шестидесятых годов.
Сообщив последние" новости Энн Фаррис и Коффи, Худ попросил их ознакомить с ситуацией руководителей отделов Оперативного центра. Когда они вышли. Худ схватился за голову...
И в этот момент ему пришла в голову мысль. В Пхеньяне не верят ни слову официальных представителей властей Южной Кореи, но если их заявления подтвердит кто-то из северокорейских агентов?
Худ вызвал помощника:
– Багз, в Сеуле, в больнице Национального университета лежит Ким Хван. Если он уже не в операционной и не спит, я хотел бы с ним поговорить.
– Слушаю, сэр. По защищенной от подслушивания линии?
– У нас нет времени ждать, когда она будет установлена. И еще одно, Багз. Позаботьтесь о том, чтобы нам не мешал никто из врачей или ребят из КЦРУ. Если возникнет такая необходимость, действуйте непосредственно через директора Юнг-Хуна.
В ожидании звонка Худ вызвал Херберта.
– Боб, нам нужно установить надежную радиосвязь на той частоте, которой пользовались северокорейские шпионы в Янгу.
– Установить радиосвязь, – повторил Херберт.
– Правильно. Попробуем затеять по телефону игру, которая, возможно, поможет нам предотвратить войну.
Глава 78
Среда, 08 часов 10 минут, Сеул
Дремавшего Ким Хвана разбудило прикосновение к плечу. Это был Чой Хонгтак.
– Господин Хван!
Хван медленно открыл глаза.
– Да... В чем дело?
– Прошу прощения за беспокойство, но с вами хочет поговорить господин Пол Худ из Вашингтона.
Хонгтак протягивал Хвану телефонную трубку. Хвану пришлось сделать немалое усилие, чтобы взять эту трубку. Он положил ее на подушку рядом с ухом и немного повернул голову.
– Здравствуйте, Пол, – слабым голосом сказал он.
– Ким! Как вы себя чувствуете?
– Могло бы быть и хуже.
– Конечно. Ким, у нас мало времени, так что я сразу перехожу к делу. Мы нашли того, кто организовал террористический акт в Сеуле, им оказался южнокорейский офицер. И еще одно – мне нелегко сообщать вам эту трагическую весть – Грегори Доналд погиб, пытаясь предотвратить очередное преступление.
У Хвана было такое ощущение, словно в его тело еще раз вонзился нож. У него перехватило дыхание, внутри все будто обожгло огнем.
– Понимаю, что вам очень тяжело, – продолжал Худ. – Я хотел бы как-то смягчить этот удар или по крайней мере сообщить вам позже, но руководители Северной Кореи не верят, что группа террористов действовала без санкции правительства, и готовы развязать войну. Вы меня слышите?
– Да, – с трудом произнес Хван.
– Недавно мы перехватили сообщение, которое посылала сеульская Оу-Мийо. У вас есть возможность с ней связаться?
– Я.., я не знаю.
– Ким, дело в том, что нам нужен такой человек, которому поверило бы правительство Северной Кореи. Он должен подтвердить, что террористическая группа действовала без ведома и одобрения южнокорейского правительства. Мы знаем частоту, на которой Оу-Мийо связывалась со своими, и полагаем, что сможем воспользоваться этой частотой. Если она выйдет на связь, вы сможете с ней поговорить? Попросить ее послать радиограмму на север и попытаться убедить своих шефов?
– Да, – коротко ответил Хван. По его щекам текли слезы. Жестом он попросил Хонгтака помочь ему приподняться. – Я сделаю все, что от меня зависит.
– Благодарю вас, – сказал Худ. – Не кладите трубку, пока я не подготовлю связь с нашей стороны.
В ожидании возобновления разговора Хван не обращал внимания на вопросительные взгляды Хонгтака. Даже если войну удастся предотвратить, думал майор, этот день уже стал ужасной трагедией. И ради чего были принесены эти жертвы? Ради военных и политических амбиций, которые всегда были так ненавистны Грегори.
Язык, говорил Доналд, язык и искусство – это все, что отличает человека от животных. Используйте эти отличия в полной мере и наслаждайтесь ими...
Все происходящее казалось ужасной несправедливостью, и хуже всего было то, что не стало человека, к которому Ким всегда мог обратиться за советом, за помощью, за утешением.
– Ким?
Хван прижал телефонную трубку к уху, отчаянно пытаясь противостоять убаюкивающему действию анестетиков, которые грозили снова затянуть его в тяжелый сон без сновидений.
– Я здесь, Пол.
– Ким, у нас возникла еще одна проблема... Голос Худа перебил отчаянный вопль, заглушивший даже треск статических помех:
– Они хотят меня убить!
Хван узнал голос Ким Чонг, и его сонливость как рукой сняло.
– Ким, это Хван. Вы меня слышите?
– Да!..
– Кто вам угрожает?
– Здесь кружит вертолет... И за мной гонятся двое мотоциклистов. Я остановилась в горах... Сверху мне их видно. Глаза Хвана застыли на Хонгтаке:
– Это наши люди?
– Я не знаю, – ответил Хонгтак. – Директор Юнг-Хун сказал, что в операции задействовано много управлений...
– Мне наплевать, даже если в ней задействован сам Господь Бог. Отзовите всех.
– Господин...
– Хонгтак, позвоните по другому телефону директору Юнг-Хуну и скажите ему, что я беру на себя всю ответственность за госпожу Чонг. Скажите ему, что с завтрашнего дня вы откомандированы на американскую станцию радиослежения в Мак-Мердо.
Хонгтак заколебался, не будучи уверен в том, что путешествие в Антарктику не нанесет ущерба его чувству собственного достоинства, и вышел из палаты.
