Но Кларк ошибался. Подполковник, сидевший за штурвалом «гольфстрима», был перепуган. Правила ВВС, не говоря уже о здравом смысле, запрещали полеты при такой погоде. Радиолокатор в носу самолета свидетельствовал, что на двадцать градусов влево и вправо от курса в Найроби все затянуто облаками. Слева, впрочем, облака казались чуть реже. Пилот повернул на тридцать градусов влево, бросив крохотный реактивный лайнер в крутой поворот, словно истребитель. Стараясь найти место поспокойнее, он одновременно продолжал набирать высоту. Да, здесь тоже царил шторм, но все-таки самолет швыряло меньше. Через десять минут VC-20 вырвался из грозовых туч, и его залило солнечным светом.
Капитан из запасной смены пилотов повернулась в своем кресле.
– Довольны, полковник? – спросила она.
Кларк расстегнул ремни, не обращая внимания на предупреждающую надпись, прошел в туалет и плеснул в лицо холодной водой. Затем вернулся к креслу запасного пилота, опустился на колени рядом с ней и показал текст, только что переданный по факсу.
– Вам что-нибудь известно про это? – спросил Кларк. Она посмотрела на лист бумаги и поняла все с первого взгляда.
– Да, конечно, – ответила капитан. – Мы получили уведомление о случившемся.
– Почему?
– По своей конструкции это такой же самолет, как и наш. Когда с одним из таких самолетов происходит катастрофа, фирма-производитель сообщает об этом всем владельцам машин – я имею в виду, что мы все равно послали бы запрос, но уведомление поступает от фирмы автоматически. Насколько я помню, тот «Гольфстрим G-IV» вылетел из аэропорта на север, в Ливию, там совершил посадку для дозаправки, верно? Сразу взлетел – это был медицинский рейс, я не ошибаюсь?
– Совершенно верно. Продолжайте.
– Пилот подал сигнал бедствия, сообщил, что вышел из строя один из двигателей, затем второй. Связь прервалась – по-видимому, самолет рухнул в море. За ним следили три радара – из Ливии, с Мальты и с нашего военного корабля – эсминца, по-моему.
– В этом происшествии нет ничего странного, капитан? Она пожала плечами.
– Это надежный самолет. Не думаю, что у ВВС погиб хотя бы один. Вы только что были свидетелем его прочности. Когда мы проваливались в воздушные ямы, толчки порой достигали двух с половиной, может быть, даже трех «же». Что касается двигателей – Джерри, у нас хоть раз выходил из строя двигатель на VC-20?
– Насколько помню, такое случалось дважды. В первый раз оказался неисправным топливный насос – «Роллс-Ройс» послал механиков, и они заменили насосы на всех своих двигателях. Второй раз такое случилось в ноябре, несколько лет назад. Тогда один из «гольфстримов» «проглотил» гуся.
– Такое случается, полковник, – подтвердила капитан. – Гусь весит пятнадцать, даже двадцать фунтов. Мы стараемся держаться в стороне от гусиных стай.
– Но ведь на том самолете вышли из строя оба двигателя?
– Причину так и не сумели установить. Может, было некачественное топливо. Это не исключено, однако двигатели полностью изолированы друг от друга и функционируют независимо, сэр. У каждого все свое – насосы, электроника, все остальное…
– За исключением топлива, – заметил Джерри. – Оно поступает из одного бензовоза.
– Что происходит, когда отключается двигатель?
– Если не проявить осторожности, существует риск потерять управление самолетом. При полном отключении одного двигателя самолет забрасывает в его сторону. Мертвый двигатель меняет характер воздушного потока над плоскостями управления. Из-за этого мы однажды потеряли «лиэр», VC-21. Если такое случается во время маневра, ситуация усложняется. Однако нас готовят на такой случай, как, конечно, и пилотов на погибшем самолете, это указано в отчете. Обоим опыта было не занимать, они регулярно посещали «ящик» – проходили подготовку на тренажере. Постоянная подготовка на тренажере необходима, иначе вас лишают страховки. Впрочем, судя по показаниям радара, самолет не совершал никаких маневров. Таким образом, этого не должно было произойти. Единственное объяснение – некачественное топливо, но ливийцы утверждают, что с топливом было все в порядке.
– Или пилоты потеряли самообладание, не знали, что делать в критический момент, – добавил Джерри. – Но даже в этом случае такой самолет угробить не просто. Понимаете, «гольфстримы» сделаны таким образом, что для этого нужно особенно постараться. Я налетал на них две тысячи часов.
– А я – две с половиной, – заметила капитан. – Летать на нем куда безопасней, чем управлять автомобилем в Вашингтоне. Мы любим эти машины.
Кларк кивнул и прошел в летную кабину.
– Наслаждаетесь полетом? – бросил через плечо первый пилот. Нельзя сказать, что у него был дружеский голос и он забыл обвинение в неповиновении старшему по званию, да еще при том, что на груди мнимого полковника были его собственные орденские планки, которые тот временно позаимствовал.
– Я не люблю давить на людей, подполковник, но это крайне важная операция. Пока это все, что я могу сказать.
– Моя жена работает медсестрой в больнице. – Кларк понял, что беспокоит пилота.
– Моя тоже, в Уилльямсбурге. – Пилот повернулся и посмотрел на пассажира.
– Ладно, все в порядке. До Найроби три часа лету.
– Ну и как я теперь вернусь в Вашингтон? – спросил Раман по телефону.
– Пока тебе придется остаться в Питтсбурге, – сказала ему Андреа. – Может быть, окажешь помощь в расследовании, которое проводит ФБР.
– Ничего не скажешь, великолепно придумано – Займись делом, Джеф. У меня нет времени на то, чтобы успокаивать тебя, – недовольно сказала Прайс подчиненному.
– Да, конечно. – Раман бросил трубку.
Странно, подумала Андреа. Джеф всегда был одним из самых хладнокровных и дисциплинированных агентов. Но кто способен сохранять спокойствие в такое время?
Глава 52 Нечто ценное
– Тебе приходилось бывать здесь раньше, Джон? – спросил Чавез, когда самолет зашел на посадку и его тень побежала по дорожке.
– Бывал однажды. Впрочем, что увидишь из терминала. – Кларк расстегнул ремни и потянулся. Здесь заходило солнце, а до конца очень длинного для двух офицеров ЦРУ дня было еще далеко. – Почти все, что я знаю про эту страну, прочитал у парня по имени Рурк – он писал про охоту и тому подобное.
– Но ведь ты не охотишься – по крайней мере не за животными, – добавил Динг.
– Раньше охотился. Все еще люблю читать про охоту. Приятно охотиться за кем-то, кто не способен отстреливаться. – Джон повернулся, и по его лицу пробежала тень улыбки.
– Зато не так интересно. Хотя, может быть, безопаснее, – согласился Чавез. Неужели так уж безопасно охотиться на льва? – подумал он.
Самолет пробежал до военного терминала. У Кении были свои ВВС, хотя чем они занимались, для приезжих мнимых офицеров оставалось тайной. Здесь их самолет встретил сотрудник американского посольства. На этот раз им был военный атташе, чернокожий армейский полковник. Значок боевого пехотинца означал, что он ветеран войны в Персидском заливе.
