– Мы не можем допустить, чтобы противник помешал движению этих судов, сэр, – сказал главе президентской администрации адмирал Джексон. – Нам нельзя рисковать.
– Но они могут сослаться на то, что мы первыми открыли огонь и…
– Нет, сэр. Их ракетный катер выпустил свои ракеты в наши корабли первым, еще пять часов назад, – напомнил начальник оперативного управления.
– Но они не признаются в этом.
– Перестань, Арни, – прервал их Райан. – Это я отдал приказ. В действие вступили правила войны. Что дальше, Робби?
– Все зависит от того, успели ли иранские летчики сообщить о конвое. Первое столкновение завершилось быстро и успешно. Так обычно случается, – произнес Джексон, вспоминая воздушные бои, в которых он принимал участие. Во время учений его не обучали нападать неожиданно и сзади, но разве в настоящей войне соблюдаются правила справедливой игры?
Самая узкая часть залива шириной чуть больше сотни миль находилась между полуостровом Катар и иранским городом Басатин. Там у иранцев размещалась база ВВС, и с разведывательных спутников поступила информация, что на ее дорожках стоят истребители, готовые к взлету.
* * *
– Привет, Джефф.
– Что Происходит, Андреа? – спросил Раман и добавил:
– Рад, что ты вспомнила обо мне. Я по-прежнему в Питтсбурге.
– Тут у всех голова идет кругом из-за этой лихорадки. Слушай, ты нам нужен. У тебя есть автомобиль?
– Думаю, сумею взять машину в местном отделении. – Вообще-то служебный автомобиль у него уже был.
– О'кей, возвращайся в Вашингтон. Не думаю, что там теперь нам понадобится подготовительная работа. С твоим удостоверением агента Секретной службы тебя пропустят через все контрольные пункты на шоссе 1-70. Постарайся приехать поскорее. Тут происходят тревожные события.
– Приеду через пять часов.
– У тебя есть смена одежды?
– Есть, а в чем дело?
– Она тебе понадобится. В Белом доме введена процедура обеззараживания. Все обязаны пройти ее, прежде чем попасть в Западное крыло. Увидишь, когда приедешь, – сказала ему глава президентской охраны.
– Ну что ж, если нужно…
* * *
Алахад не занимался ничем. Установленные в его квартире «жучки» – прослушивающие устройства – позволили определить, что он смотрел телевизор, переключая каналы с одной станции кабельного телевидения на другую в поисках фильма, который еще не смотрел, а перед сном прослушал новости на канале Си-эн-эн. Затем наступила тишина. Свет был выключен и даже инфракрасные камеры не могли заглянуть в его спальню, окна которой были задернуты шторами. Агенты, наблюдавшие за Алахадом, пили кофе из пластмассовых стаканчиков, глядя на темные окна в квартире торговца и с беспокойством обсуждая, как и все американцы, проблему эпидемии, охватившей страну. Средства массовой информации посвящали этому вопросу почти все эфирное время. Больше не о чем было говорить. Спортивные состязания прекратились. Погода могла бы стать предметом обсуждения, но поскольку мало кто выходил на улицу, на нее почти не обращали внимания. Все остальное вращалось вокруг эпидемии лихорадки Эбола. По телевидению выступали научные обозреватели, которые объясняли, что представляет собой этот вирус и как он распространяется – вообще-то они говорили о том, как он может распространяться, потому что ученые все еще не пришли к единой точке зрения по этому вопросу, – и агенты с наушниками выслушали очередную передачу по собственному телевизору Алахада. Один защитник окружающей среды утверждал, что это природа мстит человеку. Люди вторгаются в джунгли, рубят деревья, убивают животных, разрушают экосистему, и вот теперь экосистема расквиталась с людьми. Или что-то вроде того.
Юристы анализировали судебное разбирательство поданной Эдом Келти жалобы, но практически никто не требовал снятия запрета на путешествия. Демонстрировались кадры с застывшими в аэропортах самолетами, замершими у терминалов автобусами, стоящими на станциях поездами и широкими лентами опустевших шоссейных дорог. Велись передачи о людях, проживающих в отелях, о том, как они справляются с ситуацией. Передавались советы о способах повторного использования хирургических масок, и специалисты объясняли, что этот простой метод защиты действует практически безотказно; в большинстве своем люди верили этому. Однако тут же, словно опровергая сказанное, демонстрировались кадры, снятые в больницах, и теперь все чаще появлялись фотографии черных мешков с мертвыми телами. По взаимной договоренности информация о том, как сжигают тела людей, погибших от лихорадки Эбола, передавалась без демонстрации самого уничтожения тел в огне. Документальные кадры и без того были достаточно пугающими. Репортеры и комментаторы начали поговаривать об отсутствии информации о ходе эпидемии, что вызывало тревогу у многих, но в то же время проскальзывали намеки об уменьшении числа коек, занятых больными, в больницах, а это кое-кого успокаивало. Не прекращались выступления крайне пессимистически настроенных комментаторов, высказывавших самые мрачные прогнозы, что по-прежнему беспокоило тех, кто были склонны им верить, однако большинство репортеров подчеркивало, что имеющиеся сведения не подтверждают этой точки зрения, что ситуация постепенно стабилизируется, хотя еще слишком рано делать какие-либо определенные выводы. Говорили, что врачи справляются с эпидемией, что в некоторых штатах совсем не зарегистрированы случаи заболеваний, а даже в тех, где они есть, многие районы остались незатронутыми. Наконец, начали появляться специалисты, которые осмеливались твердо заявлять, что эпидемия возникла не спонтанно и не сама по себе. По этому вопросу не было единого мнения, которое могло бы подвергнуться проверке с помощью опроса средствами массовой информации, и это главным образом потому, что люди по-прежнему не общались друг с другом, однако одновременно с возникновением надежды, что из-за этой болезни не наступит конец света, все чаще и чаще задумывались над главным вопросом: как все это началось?
* * *
Госсекретарь Адлер снова сидел в кресле самолета, летящего на запад, в Китайскую Народную Республику. Когда самолет находился в полете и во время пребывания в американском посольстве в Пекине, ему сообщили из Вашингтона последние новости. Они вызвали у него ярость и, как ни странно, некоторое чувство удовлетворения. Именно Чанг манипулировал происходящим и вовлек американское правительство в такую ситуацию. В этом можно было не сомневаться, поскольку теперь они знали, что Индия снова оказалась втянутой в очередной кризис и снова ее оставили в дураках Китай и на этот раз и Иран. Вопрос заключался в том, сообщит ли премьер-министр своим партнерам, что она отказывается от своего участия в заговоре и выходит из игры. Пожалуй, скорее промолчит, подумал Адлер. Ей снова удалось обмануть саму себя. В этом у индийского премьер-министра редкий талант – она способна поддаваться на обман без всяких усилий со своей стороны.
Но ярость Адлера не утихала. На его страну совершено нападение, причем по приказу человека, с которым он встречался всего несколько дней назад. Дипломатия потерпела неудачу. Он не сумел предотвратить конфликт – а разве не в этом заключается его задача? Более того, его и его страну обманули, провели за нос. Китай заставил Америку убрать мощную авианосную группу из того региона, где она больше всего нужна. А теперь КНР использовала в своих интересах последствия кризиса, вызванного ею самой, нанося ущерб американским интересам и стремясь в конечном итоге перекроить карту мира, создав его по своему образу и подобию. А как хитро они задумали все это! Ведь Китай не был замешан ни во что, не причинил никому непосредственного ущерба, разве что жертвами его действий стали пассажиры авиалайнера. Ему удалось создать видимость нейтралитета, предоставить инициативу другим странам, а вместе с ней возложить на них ответственность за риск. Чем бы ни кончился этот кризис, Китай по-прежнему сохранит за собой возможность торговать со всем миром, будет оказывать влияние на политику Соединенных Штатов, его образ сверхдержавы останется незыблемым, и он намерен придерживаться прежнего курса до тех пор, пока не настанет время добиться перемен, к которым стремится. Китайцы убили нескольких американцев, находившихся в аэробусе, а теперь в результате своих маневров помогают убить еще больше, хотят нанести реальный и ощутимый ущерб его стране, сами ничем не рискуя, думал госсекретарь, глядя в иллюминатор, как самолет заходит на посадку. Но ведь и они не знают, что ему все это известно, не правда ли?
