В распоряжении Райана имелись собственные слова Холси по поводу терзавшей его болезни, хотя они, вероятно, были немного причесаны редактором и соавтором, поскольку Билл Холси обычно выражался как боцман, принявший на грудь несколько стаканчиков рома, — вероятно, именно почему его и любили так журналисты. Отправляясь брать интервью у адмирала, можно было не сомневаться: читатель будет в восторге.
Примечания и первоисточники Джек навалил грудой рядом с компьютером «Эппл-IIе». В качестве текстового редактора он установил программу «Ворд-стар». Работать с компьютером было достаточно сложно, но во много раз лучше, чем с проклятой пишущей машинкой. Джек уже давно ломал голову, в какое издательство надо будет отнести готовую книгу.
Издательство военно-морской академии, в котором Райан опубликовал свою предыдущую книгу, уже предложило продолжить сотрудничество, однако Джека не покидали сомнения, а не пора ли переключиться на что-нибудь более серьезное. Но ведь сначала надо закончить эту треклятую книгу, ведь так? А значит, пора снова погружаться в сложный внутренний мир адмирала Холси.
Однако сегодня Райан не спешил окунаться в работу. Что было непохоже на него. Навыки работы на клавиатуре — двумя указательными пальцами и одним большим (двумя большими в благоприятные дни) — остались прежними, однако мозг никак не мог сосредоточиться, словно стремясь все время отклониться в сторону. Это было профессиональным проклятием всех аналитиков ЦРУ. От некоторых проблем просто не удается отделаться; они вынуждают рассудок возвращаться снова и снова к одним и тем же мыслям — которые сами по себе, отдельно друг от друга, не имеют никакого смысла, — до тех пор, пока тот не натыкается на ответ на какой-то вопрос. То же самое иногда происходило в то время, когда Райан работал в компании «Меррил Линч»: он изучал фондовый рынок, пытаясь отыскать скрытые плюсы и минусы операций с теми или иными акциями. Тогда ему приходилось иногда крупно спорить с большими шишками из нью-йоркского отделения, однако Райан ни разу не сделал что-либо только потому, что так распорядилось начальство. Даже в морской пехоте офицер, пусть младший, обязан мыслить самостоятельно; а за биржевым брокером стоят клиенты, которые доверили ему распоряжаться своими деньгами так, будто они его собственные. Как правило, Райану сопутствовал успех. После того, как он вложил свои личные средства в Чикагскую и Северо-западную железную дорогу, на него обрушилось руководство, однако он настоял на своем, и те из его клиентов, кто поверили ему, остались не внакладе, — что привело к нему множество новых клиентов. Поэтому Райан научился слушать свой внутренний голос, улавливать в нем едва различимые нюансы. И вот сейчас был как раз такой случай. Мысли Джека помимо воли возвращались к одному и тому же — к папе римскому. Информация, которая имелась в его распоряжении, не позволяла получить полную картину, однако Райану было не привыкать к этому. В игре на фондовом рынке он научился, как и когда можно делать ставки, основываясь на неполной картине, и в девяти случаях из десяти оказывался прав.
Однако сейчас отправной точкой был лишь смутный, неясный зуд. Что-то происходит. Райану даже не было известно, что именно. Он ознакомился лишь с копией письма с предупреждением, отправленного в Варшаву и, вне всякого сомнения, пересланного в Москву, где узкая группа стариков, вероятно, увидит в этом письме угрозу.
«Пока что отталкиваться не от чего, так?» — спросил себя Райан. Он поймал себя на том, что ему неудержимо хочется закурить. Иногда сигарета способствовала мыслительному процессу, однако когда Кэти учует в доме запах табачного дыма, последствия будут самыми суровыми. А жевательная резинка, даже надувная, в таких случаях не поможет.
Джеку отчаянно недоставало Джима Грира. Адмирал относился к нему, как к приемному сыну — прошло много времени, прежде чем Райан узнал, что собственный сын Грира, лейтенант морской пехоты, погиб во Вьетнаме, — давая ему возможность выговориться по поводу той или иной проблемы. Однако с сэром Бейзилом Чарльстоном Джек был не настолько близок, а Саймон Хардинг, хотя и обладавший значительно большим опытом, был ему почти ровесник. А эта проблема была не из тех, какие лучше решать в одиночку. Джеку отчаянно хотелось посоветоваться с женой — он знал, что врачи отличаются здравым смыслом, — однако это было запрещено, и, к тому же, на самом деле Кэти была слишком плохо знакома с положением дел, чтобы представлять себе масштабы угрозы. Нет, она выросла в более щадящем окружении — дочь биржевого магната, миллионера, жившая в огромной квартире на Парк-авеню, учившаяся в самых престижных школах, получившая собственную машину в подарок на шестнадцатилетие, отгороженная от всех жизненных напастей. Не то что сам Джек. Его отец служил в полиции, в отделе расследования убийств, и хотя Райан-старший не приносил проблемы работы домой, Джек задавал вопросы и рано понял, что окружающий мир полон непредсказуемых опасностей, а некоторые люди мыслят совсем не так, как все остальные. Таких людей называют преступниками, и они могут быть очень плохими. Джек с малых лет знал, что такое совесть. Он сам не смог бы сказать, откуда у него это — впиталось с молоком матери, воспитано в католических школах или просто заложено генотипом. Джек знал, что нарушать правила — это плохо; однако при этом он также понимал, что правила являются продуктом человеческого разума, но на первом месте все-таки остается сам разум, так что правила иногда можно нарушать, если на то есть причины — чертовски веские. Эта способность именуется здравым смыслом, и, как это ни странно, служба в морской пехоте в значительной степени взрастила в Райане этот ценный цветок. Оценив ситуацию, надо перебрать все возможные варианты ее решения, после чего действовать. Иногда приходится делать это в крайней спешке — и вот почему у офицеров оклад выше, чем у сержантов, хотя, если есть время, всегда неплохо выслушать совет сержанта-комендора.
Но сейчас Райан был лишен всего этого, что было очень плохо. С другой стороны, реальные опасности в поле зрения отсутствовали, и это было хорошо. Впрочем, в настоящий момент он находился в той среде, где угрозы редко находятся у всех на виду, и его работа как раз и заключалась в том, чтобы выявить их, складывая воедино отдельные крупицы информации. Но сейчас информации было катастрофически недостаточно. Райану предстояло проникнуть в мысли людей, которых он не знал и с которыми ему не предстояло никогда встретиться, — он был знаком с ними лишь по заключениям, составленным другими людьми, которых он также не знал. Джек чувствовал себя штурманом одной из каравелл маленькой флотилии Христофора Колумба, считавшим, что где-то впереди может быть земля, но не знавшим точно, где и когда корабли наткнутся на нее, — и молившим бога о том, чтобы это не произошло ночью, в шторм, и чтобы земля не предстала непреодолимым барьером скал, которые вспорют днище утлым суденышкам. Жизни самого Райана ничто не угрожало, но, как когда-то профессиональный долг требовал от него обращаться с деньгами его клиентов как со своими собственными, так и сейчас для него жизнь человека, которому угрожала потенциальная опасность, была важна, как жизнь его ребенка.
И именно этим и объяснялось гложущее его беспокойство. У Райана мелькнула было мысль позвонить адмиралу Гриру, однако в Вашингтоне не было еще и семи часов утра, и он пришел к выводу, что нет смысла будить начальника пронзительным звонком домашнего телефона спецсвязи. Особенно если сказать ему пока что нечего; наоборот, он хочет лишь задать кое-какие вопросы. Поэтому Джек, откинувшись на спинку кресла, уставился на зеленый экран монитора компьютера, ища на нем то, чего там просто не было.
