— Да, я тебя прекрасно понимаю. — Рассел помолчал. — И все же я просто не могу поверить, Эд, что русским удалось расколоть мои системы. Как ты сам сказал, в этом случае наши люди стали гибнуть бы десятками.
— Мне очень хотелось бы с тобой согласиться, но ты сам прекрасно понимаешь, что в нашем деле осторожность никогда не бывает лишней.
— Тут я поддержу тебя обеими руками. Знаешь, если я поймаю мерзавца, нагадившего в моей епархии, он вряд ли доживет до встречи с ребятами из ФБР, — мрачно пообещал Рассел.
— Ты только не заводись.
— Эд, когда я был во Вьетнаме, «прохудившаяся» закрытая связь приводила к гибели людей. Это же самое страшное, что только может быть, ты не согласен?
— Майк, если я что-нибудь услышу, ты об этом обязательно узнаешь.
— Ладно.
Рассел направился к двери, буквально извергая дым из ушей.
Рассортировав поступившие сообщения — разумеется, они были адресованы просто московскому резиденту, без указания конкретной фамилии, — Фоули погрузился в чтение. Руководство по-прежнему выражало беспокойство относительно КГБ и папы римского, однако помимо информации о «кролике» у Фоули не было ничего нового, и оставалось только надеяться, что сам Шалун сможет рассказать что-нибудь на этот счет. Большой интерес вызывало заседание Политбюро, состоявшееся на минувшей неделе, однако тут придется подождать, пока источники сами не выйдут на связь. Вопросы о здоровье Леонида Брежнева, но хотя фамилии всех его лечащих врачей известны, ни один из них не станет общаться напрямую с представителем ЦРУ. Достаточно посмотреть телевизор, чтобы понять: Леонид Ильич на следующих Олимпийских играх марафон не пробежит. Однако в таком состоянии человек может жить, ни шатко ни валко, годами. Конечно, Брежнев не свернет с прежнего курса, не предпримет ничего нового, однако в последнее время его действия становились все более иррациональными. Кто может сказать, какой еще фортель может выкинуть дряхлеющий советский руководитель, — определенно, уходить из Афганистана он не собирался. Брежневу было наплевать на жизни молодых солдат Красной Армии, даже хотя сам он уже отчетливо слышал шаги приближающейся смерти. Вопрос передачи власти очень интересовал руководство ЦРУ, однако все сходились во мнении, что следующим место во главе стола займет Юрий Владимирович Андропов, если только он не умрет раньше Брежнева или не совершит какую-нибудь серьезную политическую ошибку. Однако, второе можно смело сбросить со счетов — для этого Андропов слишком опытный политик. Нет, на настоящий момент именно он являлся цесаревичем, наследником престола, и тут никаких вопросов быть не может. Оставалось только надеяться, что на новом посту Юрий Владимирович не будет действовать чересчур рьяно, — впрочем, если верить слухам о состоянии его печени, этого можно было не опасаться. Каждый раз, видя Андропова по советскому телевидению, Фоули всматривался в его лицо, стараясь обнаружить нездоровый желтоватый оттенок кожи, свидетельствующий о заболевании этого органа. Однако это можно без труда скрыть гримом — если только в Советском Союзе прибегают к подобному средству облагородить внешность политических вождей… «Гм, как бы это проверить?» — мелькнула мысль у Фоули. Возможно, ответ на этот вопрос знают в научно-техническом отделе в Лэнгли.
Сменив Колю Добрика, Зайцев сел за стол и занялся разбором входящей корреспонденции. Он решил постараться отложить в памяти как можно больше информации, поэтому процесс распределения сообщений по адресатам занял больше времени, чем обычно. Снова пришло сообщение от агента Кассия, которое было переправлено руководителям политической разведки наверх, а копия адресована в институт США и Канады, где с ней ознакомятся маститые академики, стремящиеся выжать крупицы важной информации из всех доступных материалов. Еще одно сообщение пришло от Нептуна, в котором этот агент просил денег для своего информатора, поставлявшего в КГБ такие ценные сведения относительно закрытых средств связи. Кодовое имя «Нептун» позволяет предположить, что агент имеет какое-то отношение к морю, не так ли? Зайцев порылся в памяти, вспоминая, какая еще информация от этого источника проходила через него. Кажется, в основном она была связана с американским военно-морским флотом? Именно эти сообщения породили в нем беспокойство по поводу надежности американских систем шифрования. Несомненно, КГБ платит этому источнику огромные деньги, сотни тысяч американских долларов наличными, что всегда представляло для Комитета большую проблему. Советскому Союзу было бы гораздо проще расплачиваться алмазами, поскольку алмазы практически в неограниченных количествах можно было добыть на приисках Восточной Сибири. В прошлом КГБ пробовал платить американским агентам алмазами, однако это быстро заметило бдительное ФБР… А Советский Союз даже не предпринял никаких шагов, чтобы вызволить своих попавших в беду людей. Какие уж тут могут быть разговоры о солидарности со своими сотрудниками! Олегу Ивановичу было известно, что американцы постоянно предпринимали попытки выручить провалившихся агентов, однако в большинстве случаев те, кому они хотели помочь, к этому времени уже оказывались расстреляны, — при этой мысли у Зайцева похолодело на сердце.
Однако сейчас пути назад уже нет, и ЦРУ достаточно хорошо знает свое дело, раз его так боится КГБ, — а разве это не означает, что он в надежных руках?
Тут Зайцев вспомнил еще об одном деле, которое надо было сделать сегодня. В ящике письменного стола лежали бланки рапортов о контактах с иностранцами. Мария предложила сообщить о встрече, и Олег Иванович решил так и поступить. Он описал ее как красивую женщину лет тридцати с небольшим, мать очаровательного маленького мальчика, и не слишком умную — «манера поведения чисто американская», как написал Зайцев. Достаточно неплохое владение русским языком, хороший словарный запас, но плохое произношение и неважный синтаксис: в целом чувствуется, что это говорит иностранец. Зайцев не стал заполнять графу относительно того, производит ли молодая женщина впечатление сотрудника разведслужбы, решив воздержаться от этого. Потратив на все минут пятнадцать, он подошел к офицеру службы безопасности своего отдела.
— Пустая трата времени, — сказал Олег Иванович, протягивая рапорт капитану, уже дважды обойденному повышением в звании.
Офицер службы безопасности пробежал взглядом листок бумаги.
— Где вы с ней познакомились?
— Здесь все написано. — Зайцев показал на заполненный бланк. — Я гулял в парке со своей дочерью, и тут показалась эта американка со своим мальчиком. Его зовут Эдди, полное имя, судя по всему, Эдуард Эдуардович — Эдвард младший, как говорят американцы. Кажется, мать говорила, что ему четыре года. Очень милый мальчик. Мы поговорили несколько минут ни о чем, после чего они ушли.
— Ваше впечатление об этой женщине?
— Если она шпион, я не сомневаюсь в скорой победе социализма в Америке, — ответил Зайцев. — Довольно миловидная, но чересчур худая, и особым умом не отличается. Полагаю, такая, какой и должна быть обыкновенная американская домохозяйка.
— Что-нибудь еще?
— Все изложено в рапорте, товарищ капитан. Наверное, я больше времени излагал все на бумаге, чем разговаривал с этой американкой.
