Самая сложная задача предстояла Смоллу: это он достал из пластикового мешка тело девочки, понимая, что ему придется долго работать над собой, чтобы стереть это из памяти. Смолл уложил маленькое тельце в опаленной пижаме на отдельную кроватку. Он мог бы даже погладить ее по головке, если бы пламя горелки не расправилось беспощадно с ее волосами. Торопливо пробормотав молитву за упокой детской невинной души, Смолл почувствовал, что вот-вот расстанется с содержимым своего желудка, и, чтобы предотвратить это, вынужден был отвернуться.
Тем временем бывший королевский сапер вспоминал свою армейскую профессию. Первым делом Трулав проверил, что они с напарником ничего не оставили в номере. Свернув последний пластиковый мешок, он сунул его за пояс. Оба сержанта не снимали перчаток, поэтому в номере не оставалось больше ничего из того, что они принесли с собой. Оглядевшись последний раз, Трулав махнул рукой, отсылая Смолла в коридор.
Затем он оторвал верх пакета из-под молока — пакет был предварительно начисто вымыт и высушен. Трулав зажег бутановой зажигалкой свечу и капнул на дно пакета солидную плюшку расплавленного парафина, обеспечивая надежную подставку. Затем он задул свечу и проверил, что она прочно стоит в коробке.
После этого наступила самая ответственная и опасная часть. Открыв канистру со спиртом, Трулав сначала вылил чуть ли не целую кварту в коробку из-под молока, так, что от фитиля до верхнего уровня жидкости оставалось чуть меньше дюйма. Затем он щедро полил спиртом кровать взрослых и детскую кроватку. Остальное было выплеснуто на пол, в основном, вокруг коробки из-под молока. Закончив, Трулав бросил пустую канистру Бобу Смоллу.
Трулав удовлетворенно осмотрелся вокруг. Отлично, целый галлон чистого этилового спирта пропитал белье, а второй — дешевый коврик на полу. Специалист по взрывотехнике — на самом деле, Трулав, как и подобает военному саперу, обладал самым разнообразным опытом, — он понимал, насколько осторожно необходимо выполнить следующий шаг. Наклонившись, Трулав снова щелкнул зажигалкой и запалил фитиль, действуя так, словно хирург-кардиолог, заменяющий пациенту клапан сердца. Не теряя ни секунды, он покинул номер, задержавшись только для того, чтобы запереть дверь и повесить на ручку табличку «НЕ БУДИТЬ».
— Пора сматывать удочки, Роберт, — сказал своему напарнику Родней Трулав, и через полминуты оба уже покинули гостиницу через дверь служебного входа и оказались на улице.
— Сколько будет гореть свечка? — спросил Смолл, когда они подошли к грузовичку.
— Самое большее — тридцать минут, — ответил бывший сержант королевских саперов.
— Эта маленькая бедняжка… ты думаешь?…
— Приятель, люди ежедневно гибнут в огне пожаров. Успокойся, специально для этого дела никто ничего не совершал.
Смолл задумчиво кивнул.
— Надеюсь.
В этот момент в фойе появился Том Трент. Ему так и не удалось отыскать фотоаппарат, оставленный в одном из номеров на верхнем этаже, но дежурный администратор все равно получил за свои хлопоты щедрые чаевые. Как оказалось, до пяти утра он в гостинице будет единственным из обслуживающего персонала.
«По крайней мере, он сам так считает,» — подумал Трент, садясь в кабину грузовичка.
— Возвращаемся в посольство, ребята, — сказал он. — Нас там ждет бутылка хорошего шотландского виски.
— Отлично. Мне стаканчик точно не помешает, — заметил Смолл, вспоминая тело маленькой девочки. — А то и пара.
— Ты хоть можешь объяснить, для чего все это делалось? — спросил Трулав.
— Не сейчас, ребята, — ответил Трент. — Быть может, как-нибудь позже.
Глава двадцать восьмая
Авиакомпания «Бритиш мидлендс»
Свеча горела совершенно обычно, даже не догадываясь о том, какую роль ей предстоит сыграть в событиях этой ночи. Огонь медленно поглощал фитиль и парафин, неумолимо приближаясь к гладкой поверхности спирта, которой вскоре предстояло сыграть роль зажигательной бомбы. Прошло ровно тридцать четыре минуты, прежде чем легковоспламеняющаяся жидкость вспыхнула. А затем последовало то, что на языке профессионалов называется «пожаром класса Б» — с участием горючих жидкостей. Спирт вспыхнул с воодушевлением, ничем не уступая бензину, — вот почему немцы в качестве топлива для ракет Фау-2 использовали не керосин, а именно спирт, — и быстро расправился с картонной коробкой из-под молока, после чего кварта пылающей жидкости выплеснулась на пол. От нее воспламенился пропитанный спиртом ковер. Голубая волна огненного фронта пронеслась за считанные секунды по полу гостиничного номера, словно живое существо. Пламя набирало температуру, поглощая кислород, которого в этом старинном помещении с высокими потолками было с лихвой. Еще мгновение — и вспыхнули обе кровати, обволакивая лежащие на них тела огненными языками и испепеляющим жаром.
Старое здание гостиницы «Астория» не было оснащено ни датчиками, реагирующими на дым, ни системами автоматического пожаротушения, которые могли бы предупредить об опасности и начать бороться с огнем, пока он еще не успел набрать силу. Поэтому огонь беспрепятственно вскарабкался к белому потолку, покрытому подтеками воды, уничтожая краску и обугливая скрытую под ней штукатурку, одновременно расправляясь с дешевой мебелью. Гостиничный номер превратился в крематорий для трех уже давно мертвых человеческих тел. Огонь пожирал их, словно плотоядное животное, каковым его считали древние египтяне. Самый страшный ущерб пожар нанес в течение всего пяти первых минут, но хотя после первоначального алчного порыва пламя и несколько поутихло, окончательно оно не умерло.
У ночного администратора работа была сложнее, чем можно было подумать. В половине третьего он поставил на столик табличку, предупреждавшую, что он вернется через несколько минут, и поднялся на лифте на последний этаж, чтобы обойти все коридоры. Спускаясь вниз с этажа на этаж, администратор не обнаружил ничего не обычного до тех пор, пока не очутился на третьем этаже.
Еще находясь на лестничной клетке, он почувствовал какой-то странный запах. Не придав этому особого значения, администратор вошел в коридор и повернул налево, и тотчас же увидел струйки дыма, выползающие из-под двери 307-го номера. Тремя шагами добежав до двери, он схватился за ручку и почувствовал, что она горячая, но не обжигающая. И тут администратор совершил ошибку.
Достав из кармана универсальный ключ, он отпер замок и, не пощупав деревянную створку и не проверив, горячая ли она, распахнул дверь.
Огонь, лишившийся кислорода, почти полностью умер, однако внутри помещения сохранялся жар, поскольку стены гостиницы сберегли тепло пожара, словно колодец для приготовления барбекю. Открыв дверь, администратор впустил в номер огромное количество свежего воздуха и кислорода, и не успел он как следует разглядеть царивший внутри ужас, как произошло явление, именуемое «повторным возгоранием».
Это очень напоминало взрыв. Комната вспыхнула заново, засасывая в себя воздух. Поток был настолько сильным, что администратора сбило с ног и потащило внутрь, — но в это мгновение волна раскаленного пламени вытолкнула его в противоположную сторону и тем самым спасла ему жизнь. Зажимая руками опаленное лицо, администратор на четвереньках дополз до кнопки пожарной сигнализации на стене рядом с лифтом — так и не закрыв дверь 307-го номера. Тревожный звонок прозвучал на всех этажах гостиницы и одновременно повторился в ближайшей пожарной части, расположенной в трех километрах. Вопя от боли, администратор спустился, точнее, скатился по лестнице в фойе, где первым делом плеснул себе в лицо стакан воды, а затем позвонил в городскую пожарную охрану. К этому времени на лестнице появились первые постояльцы, спускавшиеся из своих номеров. Для них самым сложным испытанием было пройти мимо третьего этажа, и администратор, несмотря на собственные ожоги, схватил огнетушитель и заливал их пеной. Однако он не смог подняться на третий этаж, охваченный огнем, и достать из шкафа пожарный шланг. Впрочем, это все равно не имело значения.
