— Считайте, что мы уже проспорили, — презрительно фыркнул зам по опер-работе.
— В «Снайдерсе», — продолжал подначивать зам по РА-работе.
Обоим заместителям директора очень нравился этот ресторан, расположенный за Ки-Бридж в Джорджтауне.
Судья Артур Мур, директор Центрального разведывательного управления, увлеченно следил за перепалкой своих заместителей. Грир знал, как накрутить Риттеру хвост, и заму по опер-работе почему-то никак не удавалось защититься от его нападок. Возможно, все дело было в акценте Восточного побережья, звучавшем в речи Грира. По убеждению техасцев вроде Боба Риттера (и самого Артура Мура), они на целую голову превосходили всех тех, кто говорил себе в нос, особенно за карточным столиком или за бутылкой бурбона. Сам судья считал себя выше подобных мелочей, однако наблюдать за этим со стороны было весьма занятно.
— Ну хорошо, ужин в «Снайдерсе», — заявил Риттер, протягивая руку.
Тут директор посчитал, что пора переходить к делу.
— Итак, можно считать, что с этим вопросом мы разобрались. А теперь, джентльмены, президент хочет услышать от меня, как будут развиваться события в Польше.
Риттер нисколько не обрадовался этому приказу. У него в Варшаве был хороший резидент, однако в распоряжении этого резидента имелись всего три оперативных работника, один из которых был еще зеленым новичком. Правда, им удалось выйти на очень осведомленного источника в аппарате правительства, плюс еще несколько осведомителей работали в министерстве обороны.
— Артур, поляки сами еще ничего не знают, — начал зам по опер-работе. — Они вынуждены возиться с этой своей «Солидарностью», а ситуация меняется с каждым днем.
— Артур, в конечном счете все сведется к тому, какая команда поступит из Москвы, — согласился Грир. — А Москва пока что тоже ничего не знает.
Сняв очки, Мур протер глаза.
— Да. Русские не знают, что делать, когда кто-то открыто выступает против них. Джо Сталин просто перестрелял бы всех, но у нынешнего советского руководства для этого кишка тонка, хвала господу.
— Коллегиальное руководство превращает всех в трусов, а Брежнев просто неспособен быть лидером. Насколько я слышал, его приходится водить под руки в туалет.
Разумеется, это уже было преувеличением, однако Риттеру было приятно сознавать, что советское руководство становится все более слабым и безвольным.
— А что нам говорит Кардинал? — спросил Мур, имея в виду самого высокопоставленного агента, завербованного в Кремле, — личного помощника министра обороны Дмитрия Федоровича Устинова.
Этого человека звали Михаил Семенович Филитов, однако для всех, кроме считанных людей из высшего руководства ЦРУ, он был просто Кардинал.
— По его словам, Устинов не ждет от Политбюро ничего толкового до тех пор, пока не появится лидер, действительно способный вести за собой. Леонид в последнее время сильно сдал. Это понимают все, даже простые люди с улицы. Нельзя ведь загримировать телевизионную картинку, правда?
— Как вы думаете, сколько еще ему осталось?
Все лишь молча пожали плечами, затем Грир все же решил ответить:
— Врачи, с которыми я беседовал, говорят, что Брежнев может свалиться завтра, а может протянуть еще пару лет. Они утверждают, что у него прослеживаются признаки болезни Альцгеймера, но только в самой слабой форме. По их мнению, его общее состояние указывает на прогрессирующую сердечно-сосудистую миопатию, к тому же, вероятно, усугубленную начальной стадией алкоголизма.
— Это общая беда всех русских, — заметил Риттер. — Да, кстати, Кардинал подтверждает предположения относительно проблем с сердцем и водки.
— Состояние печени имеет очень большое значение, — подхватил Грир. — А у Брежнева, боюсь, она не в самом лучшем виде, — добавил он, хотя это было сказано слишком мягко.
Мысль за него докончил Мур:
— Но убедить русского перестать пить не проще, чем заставить медведя гризли не гадить в лесу. Знаете, если что-нибудь когда-либо и повалит этот народ, так это неспособность установить законный порядок передачи власти.
— Ха, ваша честь, — хитро усмехнулся Боб Риттер, — полагаю, все дело в том, что у русских просто не хватает юристов. Быть может, стоит переправить им тысяч сто наших адвокатов.
— Русские не настолько глупы, чтобы согласиться на это, — подхватил зам по РА-работе. — Скорее они разрешат нам выпустить по ним несколько баллистических ракет «Посейдон». По крайней мере, вреда в этом случае будет значительно меньше.
— Ну почему люди относятся так пренебрежительно к моей уважаемой профессии? — спросил Мур, обращаясь к потолку. — Если кто-нибудь и спасет общественный строй Советского Союза, джентльмены, то только юрист.
— Вы так думаете, Артур? — спросил Грир.
— Нельзя построить рациональное общество без господства закона, а господство закона нельзя обеспечить без юристов, которые претворяли бы его в жизнь. — В прошлом Мур был верховным судьей апелляционного суда штата Техас. — Пока что у русских еще нет этих законов, раз Политбюро может расстрелять любого неугодного даже без видимости судебного разбирательства. Должно быть, это равносильно тому, чтобы жить в аду. Нельзя ни на что полагаться. Это все равно что Рим в правление Калигулы — любая прихоть императора имела силу закона. Проклятие, однако даже в Риме существовали хоть какие-то законы, которых должны были придерживаться и императоры. А про наших русских друзей нельзя сказать и этого.
Присутствующие не могли в полной мере осознать, насколько ужасающей была подобная концепция для директора. В свое время Мур был одним из лучших адвокатов-практиков штата, который славится своим юридическим сообществом, после чего сам стал судьей, по праву заняв место среди людей мудрых и справедливых. Подавляющее большинство американцев признавало верховенство закона так же свято, как и то, что расстояние между базами на бейсбольной площадке равняется ровно девяноста футам, и ни дюйма меньше. Однако, для Риттера и Грира гораздо важнее было то, что перед тем, как посвятить себя юриспруденции, Артур Мур был великолепным оперативным работником.
— Итак, черт побери, что мне докладывать президенту?
— Вся беда в том, Артур, — печально промолвил Грир, — что мы не знаем потому, что не знают сами русские.
Разумеется, это был единственный честный ответ, но все же директор взорвался:
— Проклятие, Джим, нам платят за то, чтобы мы знали!
— Все сведется к тому, насколько серьезно отнесутся русские к этой угрозе. Для них Польша — лишь покорная служанка, вассальное государство, готовое по первому приказу встать на задние лапки, — сказал Грир. — Русские контролируют то, что их народ смотрит по телевидению и читает в «Правде»…
— Но они не могут справляться со слухами, которые просачиваются через границу, — возразил Риттер. — А также с тем, что рассказывают солдаты, которые возвращаются домой, отслужив там — а также и в Германии, и в Чехословакии, и в Венгрии, и с тем, что передают по «Голосу Америки» и «Радио Свободная Европа».
