Андре находился снаружи замка, на открытом месте и совсем один. Он повернулся, чтобы посмотреть на замок.
— Дитер! — позвал снайпера по радио Гомер Джонстон.
— Слушаю.
— Ты можешь выбить оружие из его рук?
Ответом был поразительно точный выстрел — пуля попала в автомат Андре чуть выше спусковой скобы. От мощного удара пули, выпущенной из «винчестера магнум» калибра 0,300, автомат «узи» едва не переломился пополам. Со своей позиции в четырехстах метрах Джонстон тщательно прицелился и сделал свой второй выстрел за время операции. Он навсегда будет рассматриваться как его худший выстрел. Через половину секунды семимиллиметровая пуля попала в объекта на шесть дюймов ниже грудины.
Андре показалось, что ему нанесли убийственно мощный удар. Пуля с глубокой впадиной в головной части, распалась на осколки, разорвала селезенку и печень, и, продолжая двигаться дальше, вышла из тела чуть выше левой почки. Затем, после первоначального шока попадания пули, пришла волна боли. И через мгновение его ужасный крик огласил все сто акров Worldpark.
* * *
— Проверь это, — сказал Чавез в командном центре.
Его защитное снаряжение из кевлара имело два пулевых отверстия на груди. Они не были опасными, но весьма болезненными.
— Время пить пиво «Миллер», — с широкой улыбкой пошутил Вега.
— Командир, — докладывает Чавез. — Операция закончена. Дети — ах да, один ребенок пострадал, у него царапина на руке, — остальные в порядке. Все объекты в нокауте. Мистер К., можете снова включать свет.
На глазах у Чавеза Осо Вега наклонился и поднял на руки маленькую девочку.
— Привет, сеньорита! Пойдем искать твою mamacita
[22]
, а?
— Радуга! — воскликнул Майк Пирс, полный восторга. — Пусть все знают, что в городе появился новый шериф!
— Ты чертовски прав, Майк! — Эдди Прайс сунул руку в карман, достал оттуда свою трубку и кисет хорошего кавендишского табака.
Предстояло сделать еще кое-что. Вега, Пирс и Луазель собрали оружие, поставили на предохранитель и сложили на письменном столе. МакТайлер и Конноли проверили туалеты и другие соседние комнаты в поисках скрывшихся террористов, но не нашли никого. Скотти показал на дверь.
— О'кей, давайте выводить детей, — сказал своим людям Чавез. — Питер, веди нас из замка!
Ковингтон поручил своей группе открыть пожарную дверь и стоять на лестнице — по человеку на каждой площадке. Первым пошел Вега, неся в левой руке пятилетнюю девочку, а в правой продолжая держать свой «МР-10». Через минуту они вышли во двор.
Чавез остался сзади, вместе с Эдди Прайсом глядя на стену. В том месте, где сидели дети, на стене виднелось семь пулевых отверстий, но все были высоко в сухой штукатурке.
— Повезло, — сказал Чавез.
— До некоторой степени, — согласился главный сержант Прайс. — Это стрелял тот, которого мы с тобой застрелили. Он просто стрелял и не целился — думаю, может быть, в нас, а не в детей.
— Хорошая работа, Эдди.
— Это верно, — согласился Прайс. После этого оба вышли из замка, оставив уборку тел полиции.
* * *
— Командир, это Медведь, что происходит? Конец.
— Операция закончена, среди наших потерь нет. Ты справился превосходно, Медведь, — сказал ему Кларк.
— Понял и спасибо, сэр. Медведь на отдыхе. Конец. Мне нужно помочиться, — сказал офицер морской пехоты своему второму пилоту, ведя «Ночного ястреба» на восток в ангар.
Гомер Джонстон почти бежал по ступенькам «пикирующего бомбардировщика», держа свою винтовку. Три раза он едва не упал. Затем он пробежал несколько сотен метров к замку. Там был врач в халате. Он смотрел на человека, в которого стрелял Джонстон.
— Как он? — спросил сержант, когда подошел поближе. Ситуация выглядела достаточно ясной. Андре сжимал обеими руками живот, и руки были покрыты кровью, которая казалась черной при тусклом освещении.
— Он не выживет, — сказал доктор Вейлер. Может быть, если бы они были в операционной палате госпиталя прямо сейчас, у него был бы крохотный шанс, но он истекал кровью из растерзанной селезенки, и его печень была, наверное, разорвана тоже... И таким образом, в отсутствие печени для пересадки у него не было ни малейшей надежды. Единственное, что мог сделать для него Вейлер, это укол морфия, который бы ослабил боль. Он опустил руку в медицинскую сумку за шприцем.
— Это тот, который застрелил маленькую девочку, — сказал доктору Джонстон. — Думаю, что мой прицел немного сбился, — продолжал он, глядя в открытые глаза террориста и на его лицо, искаженное гримасой нечеловеческой боли. Послышался мучительный стон. Если бы это был олень или лось, Джонстон положил бы конец его страданиям пистолетным выстрелом в голову или шею, но так не полагается делать с человеческими целями. Умирай медленно, ублюдок, подумал он. Сержант был разочарован тем, что доктор сделал ему инъекцию против боли, но врач давал клятву выполнять свой долг, подобно тому, как он выполнял свой.
— Очень низко попал, — сказал Чавез, подходя к последнему, еще живому террористу.
— Наверное, я слишком резко дернул за спусковой крючок, — произнес снайпер.
Чавез посмотрел прямо в его глаза.
— Да, наверное. Собирай свое снаряжение.
— Через минуту. — Глаза террориста сделались мягкими, когда морфий начал действовать, однако руки по-прежнему стискивали живот, и под спиной растекалась лужа крови. Наконец, его глаза посмотрели на Джонстона в последний раз.
— Доброй ночи, Грейси, — тихо сказал стрелок. Через десять секунд он смог повернуться и направиться обратно к «пикирующему бомбардировщику», чтобы собрать оставшееся снаряжение.
В медицинском пункте лежала куча испачканных трусиков и сидело немало детей, все еще с широкими глазами от пережитого шока. Они прошли через кошмар, который будут переживать еще много лет. Солдаты «Радуги» старались успокоить их. Забинтованной была только одна рана, скорее царапина, у маленького мальчика.
Центурион де ла Круз все еще оставался здесь, отказавшись от эвакуации. Солдаты в черном сняли с себя защитное снаряжение, поставили его у стены, и он увидел на их форменных куртках крылья парашютистов, американские, британские и германские, французские, а на их лицах удовлетворенное выражение солдат, которые хорошо выполнили свою работу.
— Кто вы? — спросил он по-испански.
— Извините, но я не могу сказать, — ответил Чавез. — Зато я видел на видеозаписи, что вы сделали. Вы поступили смело, сержант.
— Вы тоже, как...
— Меня зовут Чавез. Доминго Чавез.
— Американец?
— Si.
