— Деньги у меня. Вы готовы?
— Ганс отправился туда, проверяет ситуацию, — ответила Петра. — Полагаю, что мы будем готовы через сорок восемь часов. А как дела у тебя?
— Все готово. Я позвоню вам через два дня, — сказал Попов, вешая трубку. Он вышел из телефонной кабины в международном аэропорту де Голля и направился к стоянке такси со своим атташе-кейсом в руке, который был почти полон банкнотами дойчмарок, каждая достоинством в сотню. Его раздражала смена валют на континенте. Было бы намного проще получить аналогичную сумму в евро, чем в разнообразных валютах Европы.
Глава 7
Финансы
Для европейца было необычным работать у себя в доме, но Остерманн поступал именно так. У него был большой «шлосс», принадлежавший раньше какому-то барону («шлосс» переводится как «замок», хотя в данном случае слово «дворец» было бы более подходящим) в тридцати километрах от Вены. Эрвин Остерманн любил свой «шлосс», он в точности соответствовал его положению в финансовом сообществе.
Это было жилище площадью в шесть тысяч квадратных метров, разделенных на три этажа, и оно находилось на территории в тысячу гектаров, причем большинство этой территории приходилось на склон горы, достаточно крутой, чтобы позволить ему кататься на лыжах зимой на собственном лыжном склоне. Летом он разрешал местным фермерам пускать туда на выпас овец и коз... что карикатурно напоминало времена Средневековья, когда крестьяне были зависимы от хозяина замка, а тот требовал, чтобы трава всегда была определенной высоты. Ну что ж, сейчас жизнь гораздо более демократична, не правда ли? Это даже давало герру Остерманну возможность платить меньше налогов, которые требовало левое правительство Австрии. В результате жизнь вокруг «шлосса» внешне казалась идиллически-пасторальной и респектабельной.
Его персональным автомобилем был «Мерседес»-стретч, — по сути дела, у него их было два. Кроме того, у Остерманна был «Порше», на котором он ездил в расположенную поблизости деревню в прекрасный «Gasthaus» для выпивки и ужина, когда чувствовал тягу к приключениям. Эрвин Остерманн был высоким мужчиной — метр восемьдесят шесть сантиметров, — с великолепными седыми волосами и подтянутой стройной фигурой. Он отлично смотрелся в седле одного из арабских жеребцов, — разумеется, разве можно жить в таком доме без конюшни. Или когда он проводил деловую конференцию, одевшись в костюм, сшитый в Италии или у одного из портных в английской Сэвилл Роу. В его офисе на втором этаже находилась обширная библиотека, принадлежавшая раньше бывшему владельцу и восьми предшественникам старинного рода, но теперь здесь светились экраны компьютеров, связанных с финансовыми рынками всего мира, выстроившиеся на специальной стойке, стоящей позади письменного стола.
После легкого завтрака он поднимался в свой офис, куда трое служащих — две женщины и один мужчина — приносили ему кофе, пирожные и снабжали информацией.
Комната была большой, и в ней могли разместиться не меньше двадцати гостей. На стенах из ореховых панелей были размещены полки с книгами, проданные Остерманну вместе со «шлоссом», и заголовки которых он так ни разу и не прочитал. Он читал только финансовые газеты, а не литературу, и в свободное время смотрел кинофильмы в личном кинозале в подвале — бывшем подвале для вина, превращенном в кинозал. Когда герр Остерманн садился за письменный стол, там лежал список людей, кто должен посетить его сегодня. Три банкира и два биржевых маклера вроде него, первые для того, чтобы обсудить условия займов, размещение которых он гарантировал, а вторые жаждали услышать его суждение о тенденциях финансовых рынков. Все это только увеличивало уже и без того глубокое и искреннее, врожденное уважение Остерманна к собственной персоне, и он любил играть роль радушного хозяина.
* * *
Попов спустился по трапу авиалайнера и вошел в терминал как обычный бизнесмен. В руке он держал свой кейс с кодовым замком и без единого металлического предмета внутри, чтобы оператор магнитометра не попросил его открыть кейс и таким образом обнаружить там бумажную валюту — террористы фактически усложнили воздушные рейсы для всех, подумал бывший офицер КГБ. Если бы кто-то додумался сделать сканеры багажа более сложными, достаточно надежными, чтобы сосчитать деньги внутри ручного багажа, например, это еще больше затруднило бы деловые операции для многих людей, включая его. Поездки на поездах такие скучные, подумал Попов.
Подготовка к операции продвигалась успешно. Ганс находился на положенном месте, сидел там и читал «Der Spiegel». На нем была заранее оговоренная коричневая кожаная куртка, и он увидел Дмитрия Аркадьевича с черным кейсом в левой руке, идущего по коридору вместе с другими пассажирами. Фюрхтнер допил свой кофе и пошел за ним, отставая примерно на двадцать метров, поворачивая налево, чтобы они прошли через разные выходы, пересекая гараж по различным пешеходным дорожкам. Попов позволил себе посмотреть налево и направо, сразу заметил Ганса и увидел, как он двигается. Фюрхтнер должен испытывать напряжение, знал Попов. Большинство людей, подобных Фюрхтнеру, были схвачены в результате предательства, и, хотя они знали Дмитрия и доверяли ему, предателями всегда были люди, которым доверяют, обстоятельство, известное любому тайному агенту в мире. И, хотя они знали Попова, они не могли читать его мысли, что, разумеется, было хорошо для Дмитрия. Он позволил себе спокойную улыбку, когда проходил через гараж, повернул налево, остановился, словно потеряв направление, и затем посмотрел вокруг в поисках признаков возможной слежки, затем двинулся дальше. Автомобиль Фюрхтнера стоял в дальнем углу на первом уровне, синий «Фольксваген»-гольф.
— Gruss Gott, — сказал он, опускаясь на переднее правое сиденье.
— Доброе утро, герр Серов, — ответил Фюрхтнер по-английски. Его язык был с американским произношением и почти без акцента. Он, должно быть, часто смотрит телевидение, подумал Дмитрий.
Русский набрал соответствующую комбинацию на замках кейса, поднял крышку и положил кейс на колени своего спутника.
— Вы увидите, что здесь все в порядке.
— Тяжелый, — заметил Фюрхтнер.
— Это большая сумма, — согласился Попов.
И тут в глазах немца промелькнуло подозрение. На мгновение это удивило русского, пока он не догадался о причине. КГБ никогда не был щедрым по отношению к своим агентам, но в этом атташе-кейсе было столько наличных денег, чтобы позволить двум людям жить в комфортных условиях в любой из нескольких африканских стран в течение нескольких лет. Ганс только что понял это, догадался Дмитрий, и тогда, как «исконная» часть немца хотела взять деньги, «умная» часть внезапно задалась вопросом, откуда взялись эти деньги. Лучше не давать ему времени на размышления, решил Дмитрий.
— Ах да, — тихо произнес Попов. — Как ты знаешь, многие мои коллеги только сделали вид, что перешли на сторону капитализма, для того чтобы выжить в новой политической атмосфере страны. Но мы по-прежнему представляем собой щит и меч партии, мой молодой друг. Это осталось неизменным. Ирония судьбы, я понимаю это, заключается в том, что теперь мы в состоянии более щедро компенсировать наших друзей за их службу. Оказывается, это дешевле, чем поддерживать существование тайных убежищ, которыми вы раньше пользовались. Лично мне это кажется забавным. Как бы то ни было, это ваша плата наличными, которую вы получаете заранее, еще до операции, в том количестве, которое вы указали.
