Закапал дождь. Через две минуты он лил, как из ведра, и видимость сократилась до нескольких сотен ярдов. Эдварде с трудом встал, морские пехотинцы последовали его примеру, и они направились вниз по склону холма. Солнце, скрытое за облаками, опустилось на северо-востоке и соскользнуло за холм. Холм – поскольку им, вероятно, придется взбираться на него на следующий день, они мысленно называли его горой – имел название на карте, но никто из них не мог его произнести. Когда до коттеджа оставалось четверть мили, совсем стемнело, и из-за дождя видимость уменьшилась ярдов до восьмидесяти.
– Подъезжает машина, – произнес Смит, первым заметивший свет фар. Все четверо упали на землю и инстинктивно направили автоматы в сторону приближающихся точек.
– Успокойтесь, парни. Там проселочная дорога отходит в сторону от шоссе, и эта машина скорее всего…, черт побери! – выругался Эдварде. Фары очертили длинную дугу, и было видно, что машина миновала поворот на прибрежное шоссе. Теперь она ехала по грунтовой дороге к дому. Что это? Легковой автомобиль или грузовик с включенными габаритными огнями?
– Рассредоточиться и быть настороже, – скомандовал Смит. Сам сержант остался с Эдвардсом, а два рядовых отползли ярдов на пятьдесят вниз по склону холма.
Эдварде лежал, распластавшись на мокрой траве, он уперся локтями в землю и держал бинокль у глаз. Он был уверен что их вряд ли можно заметить. Камуфляж морских пехотинцев делал их почти невидимыми даже при дневном свете, если они не двигались быстро. В темноте они казались просто призрачными тенями.
– Похоже на полноприводной пикап, что-то вроде этого. Фары высоко над землей и слишком далеко разбрасывают лучи, так что это вряд ли грузовик, – размышлял вслух лейтенант.
Фары приближались прямо к дому – медленно, очень медленно, – и машина остановилась. Дверцы открылись, из машины вышли люди, и один прошел перед фарами, прежде чем они погасли.
– Проклятье! – проворчал Смит.
– Да, похоже, там четыре или пять Иванов. Позовите сюда Роджерса и Гарсиа, сержант.
– Слушаюсь.
Эдварде не сводил бинокля с дома. В нем не было электрического освещения. Он догадался, что электричество поступало в дом из Ар-туна, а подстанцию бомбы на его глазах смели с лица земли. Правда, внутри было какое-то освещение – свечи или керосиновая лампа. Совсем как дома, подумал лейтенант; у нас тоже электричество отключалось довольно часто из-за северных штормов или обледеневших проводов. Люди внутри дома спят, наверно. Работяги-фермеры рано ложатся и рано встают – сельская работа выматывает физически и морально, подумал он. Эдварде наблюдал в бинокль за тем, как русские – он насчитал пятерых – обошли дом. Как разбойники, подумал лейтенант. Словно ищут…, нас? Нет. Если бы они искали нас, в этом вездеходе было бы не пять солдат, а больше. Интересно. Должно быть, собираются ограбить – но что, если… Господи, мы знаем, что в этом доме кто-то живет, ведь кто-то зажег свет. Так что собираются предпринять русские?
– Что там происходит, сэр? – спросил Смит.
– Похоже, что приехало пятеро русских. Они ходят вокруг дома и заглядывают в окна. Вот один только что выбил сапогом дверь! Мне не нравится все это, парни, я…
Пронзительный женский крик подтвердил его подозрения. Вопль прорезал пелену дождя, и от ужаса в нем они тоже похолодели.
– Парни, подойдем поближе. Держимся рядом друг с другом и будем настороже.
– А почему мы идем к дому, сэр? – резко бросил Смит.
– Потому что я отдал такой приказ. – Эдварде убрал бинокль. – Следуйте за мной.
Внутри зажегся еще один огонек и начал двигаться по дому. Эдварде шел быстро, пригнувшись, испытывая боль в спине. Через пару минут он стоял уже в нескольких ярдах от подъехавшего к дому вездехода – всего в двадцати ярдах от входной двери.
– Сэр, вы ведете себя неосторожно, – предостерег его Смит.
– Да, пожалуй, но и они тоже. Готов поспорить… Послышался звон разбитого стекла. В полумраке прогремел выстрел. Раздался леденящий кровь крик, затем второй выстрел и третий. И снова крик.
– Что там за чертовщина? – прохрипел Гарсиа. Раздалась резкая команда на русском языке. Дверь распахнулась, и из дома вышли четверо солдат. Они о чем-то поговорили, разделились на пары, отошли влево и вправо к боковым окнам, остановились у них и стали смотреть внутрь. Из дома снова донесся крик, и теперь стало совершенно очевидно, что там происходит.
– Ублюдки, – прошептал Смит.
– Да, – согласился Эдварде. – Давайте отойдем и обсудим ситуацию. – Четверо американцев неслышно отошли ярдов на пятьдесят и склонились друг к другу.
– Думаю, надо что-то предпринять. Есть возражения? – спросил Эдварде. Смит молча кивнул, с интересом наблюдая за тем, как изменилось поведение лейтенанта. – О'кей, будем действовать неспеша, не допуская ни малейших ошибок. Смит, вы идете со мной, и мы обойдем дом слева. Гарсиа и Роджерс обойдут его справа. Обходите подальше и действуйте осторожно. Десять минут. Сумеете захватить их живыми – хорошо. Если нет – действуйте ножами. Постараемся не поднимать шума. Но если придется стрелять, позаботьтесь о том, чтобы прикончить их первой же очередью. Понятно? – Эдварде оглянулся вокруг, чтобы убедиться, что русских больше нет. Затем четверка сняла вещмешки, сверила часы и поползла по мокрой траве.
Снова послышался крик, затем наступило молчание. Эдварде был рад этому – крики отвлекали его. Передвижение ползком было медленным и утомительным, особенно уставали руки. Эдварде и Смит описали широкий полукруг, обогнув трактор и другой сельскохозяйственный инвентарь. Когда они снова увидели дом, на их стороне стоял всего один солдат. Куда делся второй? – спросил себя лейтенант. Что же теперь предпринять? Нужно придерживаться первоначального плана. Сейчас все зависит только от тебя.
– Прикройте меня. Смит был потрясен.
– Позвольте мне, сэр, я…
– Прикройте меня, – прошептал Эдварде. Он положил на траву свой автомат и достал из ножен боевой нож.
Русский солдат сам облегчил его задачу – он стоял на носках, поглощенный происходящим внутри дома. В девяти футах от него Эдварде встал, выпрямился и начал осторожно, шаг за шагом, приближаться. Только сейчас он заметил, что русский на целую голову выше его – как захватишь такого гиганта живым?
Этого и не потребовалось. Внутри, очевидно, наступил перерыв. Русский солдат согнулся и сунул руку в карман за пачкой сигарет, затем чуть повернулся, чтобы закурить от зажженной спички. Уголком глаза он заметил американца, и Эдварде бросился вперед, держа нож в вытянутой руке. Лезвие ножа вонзилось в горло солдата, он попытался закричать, но Эдварде повалил его на землю, зажал рот ладонью и снова вонзил нож. Лейтенант повернул голову солдата в одну сторону, нож – в другую, лезвие заскрежетало по чему-то твердому, и жертва замерла.
Эдварде не испытывал никаких чувств, его эмоции захлебнулись в выбросе адреналина. Он вытер нож о брюки русского, встал на труп и заглянул в окно. От увиденного перехватило дыхание.
