– Мы обратили их в бегство! – доложил полковник по телефону генералу Алексееву. На карте, разостланной перед генералом на столе, передвигались флажки, и штабные офицеры делали пометки цветными карандашами. Красным цветом был обозначен прорыв в линии немецкой обороны.
Советские танки находились сейчас в пятистах метрах от деревни, врываясь в двухкилометровый разрыв между двумя танковыми группами второй роты. Наконец, немецкий полковник отдал приказ командиру роты американских «абрамсов».
– «Буффало», это Шестой – огонь! – Двенадцать танков дали залп и сразу подбили девять танков русских.
– Вуди, выбирайте, что с антеннами, – приказал Маколл наводчику. Через призмы перископа он следил за остальными танками своей группы, пока наводчик развернул башню вправо и принялся искать цель среди замыкающих советских танков.
– Вот, нашел! Кумулятивным – заряжай! Цель – танк. Расстояние две тысячи шестьсот… – Отдача отбросила танк в сторону. Наводчик следил за трассирующим следом снаряда, описывающим дугу по своей двухмильной траектории… – Попал!
Второй залп американских танков подбил еще восемь русских машин, затем русские танки начали взрываться от противотанковых ракет, летящих из деревни. Русские оказались в ловушке: по флангам располагались вкопанные в землю американские «абрамсы», а впереди находилась деревня, откуда летел рой противотанковых ракет. Немецкий полковник заманил их в засаду, и русские танки, преследующие отступающие войска, попали прямо в нее. «Леопарды» уже мчались справа и слева из-за деревни, чтобы атаковать русских в открытом поле. Капитан ВВС, управляющий самолетами воздушной поддержки, снова бросил свои истребители-бомбардировщики на позиции советской артиллерии. Навстречу им вылетели русские истребители, но, ведя воздушный бой с истребителями противника, они ничем не могли помочь наземным войскам, и теперь эскадрилья немецких вертолетов, вооруженных противотанковыми ракетами, начала наносить убийственные удары по советским танкам. Уцелевшие машины поставили дымовую завесу и предприняли отчаянные усилия оказать сопротивление противнику, но американские М-1 были укрыты глубоко в земле, а немецкие ракетчики искусно меняли позиции после каждого выстрела.
Маколл передвинул один взвод направо, а другой налево. Наводчик его собственного танка обнаружил и подбил еще один русский командирский танк, затем немцы окружили русские части с севера и с юга. Они все еще уступали им по численности, но теперь инициатива была у них и они методично били по танковой колонне русских из своих длинноствольных 120-миллиметровых орудий. Советское командование снова вызвало вертолеты, чтобы очистить путь к отступлению. Вертолеты появились над полем боя неожиданно и успели подбить три немецких танка, прежде чем зенитные ракеты снова начали взрывать их в воздухе. На глазах Маколла советские танки развернулись и помчались прочь, преследуемые немцами. Контратака была стремительной, и Маколл знал, что никто не умеет контратаковать так хорошо, как это делают фрицы. К тому моменту, когда он получил приказ покинуть укрытия, немцы уже заняли недавно оставленные ими позиции. Сражение продолжалось чуть больше часа. Две советские мотострелковые дивизии были разбиты на подступах к деревне Бибен.
Экипажи танков открыли люки, чтобы подышать свежим воздухом. Пятнадцать стреляных гильз катались под ногами. Компьютер управления огнем снова вышел из строя, но Вуди сумел подбить еще четыре советских танка, причем два – командирские. Командир роты подъехал к нему в джипе.
– Повреждены три танка, – доложил Маколл. – Придется оттащить их на буксире для ремонта. – На его лице расплылась широкая улыбка. – Им никогда не удастся отнять у нас этот городок!
– Регулярные войска бундесвера сыграли решающую роль, – кивнул лейтенант. – О'кей, отправляйтесь со своими танками за новым боезапасом.
– Да, конечно. Прошлый раз мне недодали пять снарядов.
– Боеприпасов не хватает. Их доставляют сюда не так быстро, как мы надеялись.
Маколл задумался над словами командира роты, и вывод, к которому он пришел, совсем ему не понравился.
– Пусть кто-нибудь объяснит этим морским мудакам, что нам по силам остановить русских, если нас будут снабжать должным образом! – посоветовал он.
Фрегат ВМС США «Фаррис»
Моррис никогда не видел рейд Хэмптон-Роудс таким переполненным. На якоре стояло по крайней мере шестьдесят транспортных судов, и усиленное эскортное соединение готовилось сопровождать их в опасном плаваньи через Атлантический океан. Здесь же находился авианосец «Саратога» со снятой главной мачтой. Замена ей изготовлялась тут же на набережной, и одновременно производилось устранение менее заметных повреждений от взрыва, происшедшего так близко. В небе барражировали многочисленные самолеты, а у нескольких кораблей действовали радиолокаторы, чтобы обнаружить советскую подводную лодку, если она рискнет подобраться близко к берегу и запустит крылатые ракеты прямо в скопление судов.
«Фаррис» ошвартовался у нефтяного пирса, заправляясь топливом для своих котлов и горючим для вертолета. Единственный ASROC, использованный фрегатом во время перехода, был уже заменен, как и шесть ракет с алюминиевой фольгой. Если не считать этого, оставалось только принять на борт продовольствие. Эд Моррис вручил посыльному свой отчет о патрулировании для доставки командиру соединения. Он доложил бы лично, но на это не было времени. Фрегату предстояло отплыть через двенадцать часов, сопровождая новый конвой, направляющийся двадцатиузловым ходом с грузом тяжелой техники и боеприпасов во французские порты Гавр и Брест.
Моррису вручили материалы военно-морской разведки. Обстановка на море не только не улучшилась, а стала еще хуже. Двадцать подводных лодок из флотов НАТО расположились между Гренландией, Исландией и Соединенным Королевством, пытаясь компенсировать утерянную линию гидролокационного слежения. От них поступали сообщения, гласящие, что им удалось перехватить и потопить немало советских подводных лодок, но в этих же сообщениях говорилось, что многим лодкам удавалось прорваться в Атлантику, и Моррис не сомневался, что на каждую обнаруженную подводную лодку, сумевшую миновать заградительную линию, приходилось не менее четырех или пяти незамеченных. Первый конвой пересек Атлантику почти беспрепятственно. В то время несколько советских подводных лодок, находившихся в Атлантическом океане, были рассредоточены на огромной площади, и потому им приходилось на большой скорости с шумом мчаться к обнаруженным целям. Такое больше не повторится. Предполагалось, что сейчас в Атлантике находятся около шестидесяти советских субмарин, причем половина из них – атомные. Моррис задумался над числами – сколько подлодок находится в строю в советском флоте, сколько по сообщениям потоплено подлодок НАТО – и пришел к выводу, что цифра шестьдесят весьма заниженная.
А тут еще «бэкфайеры». Конвой уклонится подальше к югу, что прибавит пару суток к продолжительности пересечения Атлантики, зато заставит советские бомбардировщики действовать на пределе запасов горючего. И еще, за тридцать минут до того, как над головой будет пролетать советский разведывательный спутник, конвой будет разворачиваться и плыть на запад в расчете на то, что в результате такого маневра советские бомбардировщики и подводные лодки направятся не туда, куда следует. В настоящее время в море находились две боевые авианосные группы, готовые по мере возможности обеспечить поддержку с воздуха. Судя по всему, они готовили ловушку для «бэкфайеров». Авианосные группы будут непрерывно проводить маневры уклонения, стараясь полностью избежать обнаружения со спутников. Моррис знал, что это, возможно, простая геометрическая задача, но при этом серьезно ограничивалась свобода действий авианосцев в море. К тому же для охраны авианосцев в море придется привлечь немалое число самолетов противолодочной обороны и ослабить таким образом охрану конвоев. Очевидный компромисс, но, с другой стороны, вся жизнь, и уж точно любая боевая операция, представляли собой цепь компромиссов. Моррис закурил сигарету без фильтра. Он бросил курить много лет назад, но в середине первого плаванья к берегам Европы оказался в корабельной лавке и купил блок сигарет, не облагаемых пошлиной во время пребывания в море. Дополнительная опасность для здоровья, решил он, но не такая уж и значительная по сравнению с другими. Противником уже было потоплено девять эсминцев и фрегатов, причем с двух не удалось спасти никого.
