– Значит, «Бостон» следует позади нее. Машины вперед, треть хода. – Макафферти приказал снова сбавить скорость. – Возьми его, Тодд!
Через пятнадцать секунд его желание исполнилось – послышался взрыв. Симмс прибегнул к той же тактике, что и его друг на «Чикаго», – подкрался на несколько тысяч ярдов со стороны кормы и не дал противнику ни малейшего шанса уклониться от торпеды. Через пятнадцать минут «Бостон» приблизился к «Чикаго».
– Это были четыре нелегких часа, – произнес по «гертруде» Симмс. – Эта «танго» изрядно погоняла меня. У нее был опытный шкипер. С тобой все в порядке?
– Да. Мы заняли позицию впереди. Не хочешь побыть немного сзади?
– Конечно, Дэнни. Пока.
Исландия
– Ведите нас, сержант Николе.
Русский наблюдательный пункт находился в трех милях к югу и выше на три тысячи футов. Они взобрались по крутому склону ущелья и оказались на относительно открытой местности. Теперь группа находилась между солнцем и наблюдательным пунктом, так что солнце, висящее над горизонтом, светило в глаза русским. Эдварде решил, что верит словам Николса относительно освещения в сумерках и реакции человеческого зрения – впрочем, разве легко заметить кого-то, идущего на расстоянии в три мили? – и все-таки он чувствовал себя так, словно идет голым по улице в час пик. Они намазали лица маскировочной краской, а цвет их камуфляжей почти не отличался от цвета и строения окружающей местности. Но ведь человеческий глаз легче всего различает движение, подумал Эдварде, а мы двигаемся.
Шаг за шагом. Не спешить. Идти неслышно. Не поднимать пыли. Медленные, плавные движения. Опустить голову вниз. Все, что сказал им Николе, эхом отдавалось у него в мозгу. Пусть смотрят на меня – все равно не увидят, ведь я – невидимка.
Он заставил себя не поднимать голову, однако Эдварде не был бы человеком, если бы время от времени украдкой не оглядывался по сторонам. Высота – гора – возвышалась над их головами. У вершины ее склоны делались совсем крутыми. Может быть, это потухший вулкан? – подумал он. На пике не было заметно никакого движения. Может быть, там вообще нет никого? Совершенно верно. Пожалуйста, парни, окажите нам услугу – ослепните, или усните, или сядьте ужинать, или рассматривайте небо в поисках самолетов. Ему пришлось усилием воли заставить себя отвести взгляд от вершины.
Через несколько часов ходьбы валуны, через которые он перешагивал или которые обходил, начали сливаться в нечто однообразное. Каждый член группы шел в одиночку, на расстоянии друг от друга. Никто не произносил ни слова. На лице каждого застыло бесстрастное выражение, что могло означать спокойную решимость или скрытое изнеможение. Даже для того, чтобы просто идти среди валунов, требовалась полная собранность.
Это конец нашего перехода. Последний этап. Последний раз я взбираюсь на гору. Никогда больше, пообещал себе Эдварде. Отныне я буду ездить на машине к калитке, чтобы забрать утреннюю газету. Если дом у меня не будет одноэтажным, то я, черт возьми, потребую, чтобы там построили лифт. Лужайку перед домом будут подстригать мои дети, а я стану следить за ними с крыльца, сидя в качалке.
Наконец наблюдательный пункт на горной вершине остался позади. Теперь, чтобы увидеть гору, ему приходилось украдкой оглядываться через плечо. По какой-то непонятной причине вертолет с русскими десантниками не прилетел за ними. Теперь они находились более или менее в безопасности, и Николе ускорил шаг.
Через четыре часа горная вершина скрылась за острым уступом вулканической породы. Николе остановился на привал Они шли без остановки семь часов.
– Как видите, – приветливо произнес сержант, – все оказалось очень просто, правда?
– Сардж, – высказал пожелание Майк, – в следующий раз, когда будете прыгать с самолета, сломайте лучше лодыжку.
– Самое трудное позади, – успокоил его Николе. – Теперь нам осталось только подняться на этот невысокий холмик.
– Может быть, сначала запастись водой? – Смит показал на ручей, который протекал в сотне ярдов от них.
– Отличная мысль. Знаете, лефтенант, мне кажется, что нужно забраться на эту вершину как можно быстрее.
– Согласен. Но это последняя в моей жизни гора, на которую я стану карабкаться. Николе усмехнулся:
– Я тоже пару раз так себе говорил, сэр.
– Я вам не верю.
Авианосец ВМС США «Индепенденс»
– Добро пожаловать на борт, Тоуленд! – По штатному расписанию на должность командующего ударным соединением Атлантического флота назначался вице-адмирал с тремя звездами на погонах, однако контр-адмиралу Скотту Джейкобсену пока пришлось удовлетвориться высокой должностью без повышения в очередное воинское звание. Опытный летчик, который прослужил всю жизнь в морской авиации, он оказался самым старшим среди командиров авианосных групп военно-морского флота и заменил погибшего адмирала Бейкера. – Адмирал Битти прислал мне чертовски похвальную рекомендацию о вас.
– Боюсь, он меня переоценивает. Я всего лишь поделился с ним мыслью, которая пришла в голову другому офицеру.
– О'кей. Вы были на «Нимице», когда русские нанесли удар по боевой группе?
– Да, сэр. Я находился в боевой рубке.
– Кроме вас, оттуда спасся только Сонни Свенсон?
– Так точно, сэр. Капитан первого ранга Свенсон. Джейкобсен набрал три цифры на телефоне.
– Попросите зайти ко мне капитана первою ранга Сполдинга. Спасибо. Так вот, Тоуленд, вы, я и начальник моего оперативного отдела собираемся повторить все случившееся. Я хочу убедиться в том, что ничего не было упущено. Пусть русские не думают, что им удастся наделать пробоин в моих авианосцах, сынок.
– Адмирал, не следует недооценивать их, – предостерег Тоуленд.
– Я не собираюсь делать этого, Тоуленд. Именно по этой причине вы и находитесь здесь. Ваша боевая группа оказалась слишком далеко на севере при обстоятельствах, существовавших в то время. Захват Исландии был исключительно ловким маневром со стороны русских. Это изрядно нарушило наши планы. Мы собираемся исправить ситуацию, капитан.
– Я так и понял, адмирал.
Фрегат ВМС США «Рубен Джеймс»
– Ну разве не великолепное зрелище! – произнес О'Мэлли. Он бросил за борт сигарету и скрестил на груди руки, не отрывая взгляда от массивного корпуса авианосца на горизонте. Гигантский корабль казался всего лишь неясной серой тенью. На его плоскую палубу садились и с нее взлетали самолеты.
– Но ведь я должен был передать всего лишь серию очерков о конвое, – недовольно проворчал Каллауэй.
– Вот он и заходит сейчас в порт. Ваши очерки закончены. – Пилот повернулся к журналисту. На его лице сияла широкая улыбка. – Черт возьми, вы сделали меня знаменитым, не так ли?
– Вы все, проклятые летчики, походите один на другого! – сердито огрызнулся корреспондент агентства Рейтер. – Капитан отказался даже намекнуть, куда мы теперь отправляемся.
