Книга Кремлевский Кардинал, страница 111. Автор книги Том Клэнси

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Кремлевский Кардинал»

Cтраница 111

– Вы поручили мне расследование этого дела, товарищ председатель, чтобы я разоблачил предателя нашей родины. – Потребовалось все самообладание Ватутина, чтобы сдержаться и не вздрогнуть, услышав слова Герасимова. – По моему мнению, я уже сделал это. Нам известно, что он совершил измену, передавая врагу секретные сведения. У нас есть доказательства…

– Язов считает, что этого недостаточно,

– Контрразведкой занимается КГБ, а не Министерство обороны.

– Попробуйте объяснить это нашему генеральному секретарю, – пробормотал Герасимов, гнев которого зашел слишком далеко. – Полковник Ватутин, я должен получить это признание.

Герасимов надеялся, что сегодня добьется еще одного успеха на поприще разведки, но шифровка «молния», поступившая из Америки, положила конец этим надеждам. Но, что еще хуже, теперь он узнал, что разведывательная информация, поступившая накануне и уже переданная им по назначению, является неверной. В шифровке говорилось, что агент «Ливия» извиняется, но компьютерная программа, высланная в адрес Московского центра через капитана Бизарину, оказалась, к сожалению, устаревшей. Таким образом, сведения, имеющиеся в распоряжении Герасимова, с помощью которых он надеялся уладить отношения между КГБ и новым многообещающим проектом Министерства обороны, теперь бесполезны.

Ему нужно, позарез нужно получить признание от Филитова, и это признание не должно быть получено с помощью пыток. Всем известно, что, прибегнув к пыткам, легко получить что угодно – все, что требуется ведущим допрос, большинство пытаемых сообщают без промедления. Но Герасимову нужно было достоверное признание, которое он сможет продемонстрировать в Политбюро, потому что его члены больше не испытывали безграничного страха перед КГБ и не поверят Герасимову на слово.

– Ватутин, мне нужно признание, и как можно скорее. Сколько времени вам потребуется для этого?

– С использованием методов, которые теперь нам приходится применять, – не больше двух недель. Мы можем лишить его сна. Для этого потребуется время, потому что старики нуждаются в сне меньше молодежи. Он постепенно утратит связь с действительным миром и сломается. Принимая во внимание то, что мы знаем об этом человеке, можно предположить, что он будет сопротивляться изо всех сил, собрав все свое мужество – а в мужестве ему не откажешь. И все-таки он всего лишь человек. Да, нам потребуется две недели, – закончил Ватутин, зная, что десяти дней будет достаточно. Но лучше уж сообщить об успехе раньше, чем позже.

– Хорошо. – Герасимов сделал паузу. Теперь надо подбодрить полковника:

– Ватутин, честно говоря, вы образцово вели расследование, несмотря на неудачное завершение последнего этапа. Ожидать идеального хода расследования во всех его фазах было бы неразумно, а политические последствия не имеют к вам отношения, и вас нельзя винить в них. Если вы сумеете добиться успеха и выполнить мое поручение, награда будет соответствовать важности поставленной задачи. Продолжайте работу.

– Спасибо, товарищ председатель.

Герасимов смотрел вслед уходящему полковнику, пока за ним не закрылись двери, и затем вызвал свою машину.

Председатель Комитета государственной безопасности никогда не ездит в одиночку. Его личный автомобиль – «ЗИЛ» ручной сборки, похожий на огромную американскую машину, которыми пользовались тридцать лет назад, – всегда сопровождала еще более безобразная внешне «Волга», полная телохранителей, которых отбирали для этой службы за искусство владения оружием, умение сражаться в рукопашной схватке и беспредельную преданность председателю. Герасимов, разместившись на середине заднего сиденья, следил за тем, как мимо окон автомашины мелькают московские здания. «ЗИЛ» мчался по центральной разграничительной полосе широких улиц. Скоро он выехал за пределы города, направляясь в сторону лесов, где в 1941 году остановили немцев.

Многие из военнопленных – те, что остались в живых после эпидемии тифа и плохой пищи, – строили эти дачи. Несмотря на то что русские по-прежнему ненавидели немцев, «номенклатура» – правящий класс этого бесклассового общества – высоко ценила мастерство немецких рабочих. Непременным украшением домов русской элиты являлись электроника «Сименса», бытовая техника фирмы «Блаупункт», причем не в меньшей степени, чем газета «Правда» и служебные экземпляры белого «ТАСС» с новостями, не проходящими через цензуру. Деревянные дома, расположенные в сосновых лесах к западу от Москвы, были выстроены ничуть не хуже, чем те, которые возводились в царское время. Герасимову часто приходила в голову мысль: а что случилось потом с теми немецкими солдатами, трудом которых возводились эти дома? Впрочем, это не имело никакого значения.

Служебная дача академика Михаила Петровича Александрова ничем не отличалась от остальных – два этажа, деревянные стены выкрашены в кремовый цвет, крутая крыша, как у домов в германском Черном лесу. Подъездная дорога представляла собой извилистую узкую полосу, усыпанную гравием, проходящую среди деревьев. У дома стоял лишь один автомобиль. Александров был вдовцом и в силу возраста уже не стремился к обществу молодых жен-шин. Герасимов сам открыл дверцу машины, оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что его телохранители занимают места за деревьями. Охранники лишь на короткое время сгрудились у багажника «Волги» – достать оттуда теплые белые куртки на меху и сапоги, чтобы не замерзнуть на снегу.

– Николай Борисович! – Александров сам открыл гостю дверь. Академика обслуживала прислуга, две женщины, занимавшиеся уборкой и приготовлением пищи, но они знали, когда их присутствие является лишним, и приезд председателя КГБ относился к одному из таких случаев. Александров взял пальто Герасимова и повесил его у двери.

– Спасибо, Михаил Петрович.

– Заходите. Хотите чаю?

– С удовольствием. На улице так холодно, – признался Герасимов,

Хозяин и его гость опустились в старинные удобные кресла по разные стороны стола. Александрову нравилось принимать гостей – по крайней мере когда гостями были равные ему и разделявшие его точку зрения. Он налил чай, затем положил в блюдце вишневое варенье. Чай пили в традиционно-русской манере: сначала клали в рот ложку варенья, затем запивали чаем. Разговаривать при этом было не очень удобно, зато все это было по-русски. Александрову нравились старые традиции. Хотя он и строго исповедовал идеалы марксизма, в обыденной жизни главный идеолог партии придерживался обычаев своей молодости.

– Что нового?

– Этот шпион Филитов оказался крепким орешком, – не без раздражения отозвался Герасимов. – Понадобится неделя или две, чтобы получить от него признание.

– Вам следовало расстрелять этого полковника, который…

Председатель КГБ отрицательно покачал головой.

– Нет. Нужно подходить к делу объективно. Полковник Ватутин отлично провел расследование. Ему надо было бы доверить сам арест более молодому офицеру, но я сказал ему, что расследование поручено лично ему, и потому Ватутин воспринял мои слова слишком буквально. В остальном дело проведено почти идеально.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация