– А вдруг она не говорит о работе лишь потому, что им это вообще запрещено – об этом им постоянно твердят сотрудники службы безопасности. Манера водить автомобиль – типичная для жителей восточного побережья, вечно спешит, зато одевается скромно – может быть, ей нравится, как она выглядит в строгих костюмах? Пег, ведь нельзя подозревать всех!
– Мне казалось, что именно в этом и заключается наша работа, – недовольно фыркнула Дженнингс. – Тогда объясни мне, что мы видели в тот вечер.
– Этого я не могу объяснить, но ты придаешь случившемуся какое-то особое значение. У нас нет никаких доказательств, Пег, даже для того, чтобы ужесточить наблюдение за ней. Слушай, давай поступим так: после того как проверим всех, кто имеется в нашем списке, посмотрим на нее еще раз.
– Но это безумие, Уилл. Нам поручено отыскать, где происходит утечка сведений из совершенно секретного исследовательского проекта, а мы ходим вокруг да около, словно боимся обидеть кого-то. – Агент Дженнингс встала и на мгновение подошла к своему столу. Он был тут же, рядом, – местное отделение ФБР запрудили приехавшие сюда сотрудники контрразведывательной службы, и им отвели обеденное помещение. Рабочие столы тут заменяли самые обычные столики, за которыми раньше обедали.
– Ну хорошо, давай поступим так – отберем всех специалистов, которые имели доступ к информации, попавшей в руки вражеского агента, и посадим в ящик. – «Посадить в ящик» означало подвергнуть проверке на детекторе лжи. Когда сотрудники ФБР попытались сделать такое в прошлый раз, в «Чайном клипере» едва не произошла революция. Ученые и инженеры не имели представления, что иногда это необходимо в целях безопасности, и сочли проверку на детекторе лжи оскорблением их патриотических чувств. А для некоторых из них это превратилось в игру: один из специалистов, занимавшийся компьютерным обеспечением программы, лаже прибегнул к методам обратной биосвязи, чтобы запутать полученные результаты. Главным результатом этой попытки, проведенной полтора года назад, стало убедительное доказательство, что персонал проекта испытывает глубокую враждебность по отношению к службе безопасности. Впрочем, это никого не удивило. Но окончательно программа проверки была остановлена после того, как в ФБР поступило письмо разгневанного ведущего ученого, который указал на несколько моментов, когда он намеренно солгал, а детектор лжи не сумел этого обнаружить. Это, а также серьезные нарушения деятельности различных лабораторий «Чайного клипера» прервали программу еще до ее завершения.
– В прошлый раз Тауссиг не подвергалась проверке на детекторе лжи, – напомнила Дженнингс, ознакомившаяся с материалами, – как и ни один из представителей управленческого аппарата. Мятеж научного персонала нарушил программу проверки. Она была одной из тех, кто…
– Это потому, что именно к ней обратились со своей жалобой программисты из группы компьютерного обеспечения. Она ведь является одним из администраторов, и, не забудь, в ее обязанности входит заботиться о благополучии ученых. – Перкинс тоже ознакомился с материалами. – Послушай, если тебе действительно так этого хочется, давай вернемся к ней позже. Сам я ничего не заметил, но полагаюсь на твои инстинктивные подозрения. А пока нам нужно заняться проверкой остальных.
Маргарет Дженнингс согласно кивнула. В конце концов, Перкинс прав. У них против Тауссиг не было ничего конкретного. Она всего лишь исходила из какого-то неопределенного интуитивного недоверия. По ее мнению, Тауссиг – лесбиянка, но теперь в этом не было ничего особенного – таково было заключение судебных инстанций во многих случаях, – к тому же необоснованные подозрения – всего лишь подозрения, она знала это. Три года назад, как раз перед тем как ее перевели в управление контрразведки, Дженнингс занималась розыском ребенка, которого похитили двое…
Дженнингс понимала также, что Перкинс ведет себя в данном случае с большим профессионализмом. Он был мормоном и честнейшим человеком и никогда не допускал, чтобы его личные чувства мешали работе. И все-таки она не могла отделаться от инстинктивного ощущения, что, несмотря на все то, что говорили ей логика и опыт, она права. Но права она или ошибается, им с Уиллом нужно составить шесть отчетов, прежде чем они смогут снова заняться оперативной работой. Теперь на нее приходилось не больше половины рабочего времени каждого оперативного агента, а вторая половина ухолила на писание за столом – или, как здесь, за обеденным столом – отчетов о том, чем вы занимались в тот промежуток времени, когда удавалось от этою стола оторваться.
– Эл, это Беа. Ты не мог бы прийти ко мне в кабинет?
– Конечно. Через пять минут.
– Отлично. Спасибо. – Тауссиг повесила трубку. Даже она восхищалась пунктуальностью Грегори.
Он вошел в кабинет ровно через пять минут.
– Надеюсь, я не оторвала тебя от чего-то важного?
– Нет, ничуть. Они моделируют еще одно устройство наведения, но мое присутствие там необязательно. Итак. в чем дело? – спросил майор Грегори и тут же добавил:
– Мне нравится твой костюм, Беа.
– Спасибо, Эл. Мне понадобится твоя помощь.
– В чем?
– Я имею в виду подарок Кэнди ко дню рождения. Сегодня после работы я поеду за ним, и кто-то должен мне помочь.
– А верно! Ведь у нее день рождения через три недели?
Тауссиг улыбнулась, глядя на Грегори. Этот урод к тому же еще и рассеянный.
– Тебе придется запоминать такие вещи.
– Ну и что ты хочешь ей подарить? – Он ухмыльнулся как ребенок.
– Это – сюрприз, Эл. – Она сделала паузу. – Одна вещь, которая пригодится Кэнди. Сам увидишь. Кэнди приехала сюда сама?
– Да, она собиралась после работы к зубному врачу.
– И не говори ей об этом, ладно? Пусть это будет для нее сюрпризом, – объяснила Беа.
Грегори увидел, что она с трудом удерживается от улыбки.
– Хорошо, Беа, – усмехнулся он. – Встретимся в пять.
* * *
Они проснулись после полудня. «Боб» пошел было в туалет и тут вспомнил, что в трейлере нет водопровода. Он выглянул в окно, убедился, что поблизости никого нет, и вышел наружу. К моменту его возвращения остальные уже готовили кофе. Бизарина оставила им только растворимый, зато это оказался неплохой сорт, трое оперативников съели типичный американский завтрак с большим количеством сахара. Они знали, что сегодня им это понадобится. Закончив эту утреннюю процедуру, они достали карты и все остальное, что понадобится для проведения операции, и еще раз обсудили детали. На протяжении трех часов они повторяли самые мельчайшие подробности, пока не убедились, что каждый из них знает совершенно точно, что ему предстоит.
* * *
Вот он, наконец, сказал себе Лучник. В горах отличная видимость, и с их вершин открывается великолепная панорама. В данном случае до цели придется идти еще двое суток, хотя они уже воочию видели ее. Пока его командиры распределяли боевиков по укрытиям, Лучник положил бинокль на скалу и принялся вглядываться в объект, находящийся на расстоянии… двадцати пяти километров? – подумал он и проверил по карте. Отряду нужно спуститься по склону горы, пересечь небольшую бурную речку, затем подняться вверх по убийственно крутому склону. На последнюю ночевку они остановятся… вот тут. Лучник направил бинокль на выбранное им место. В пяти километрах от объекта, скрытое горами от посторонних взглядов… Снова придется подниматься по крутому склону. Но выбора не было. Перед штурмом он даст своим людям час отдыха. Пока они отдыхают, он объяснит им – каждому из них, – какие задачи будут решаться, и они смогут помолиться. Он снова принялся изучать объект.
