– Наш китайский друг – тот, кто был в туалете, – является третьим секретарём в их посольстве. Наши друзья в СВР подозревают, что он офицер китайского Министерства государственной безопасности. Министерство иностранных дел считает, что он не слишком хороший дипломат, – я имею в виду наше министерство.
– Таким обычно и является прикрытие для разведчика, – согласился Райли. – Тупой дипломат, его сразу видно. Итак, он один из игроков.
– Я согласен с тобой, – сказал Провалов. – А теперь было бы интересно узнать, кто передал, что и кому.
– Олег Григорьевич, – Райли нравилась эта полуформальная форма обращения русских, – даже если бы я стоял рядом с ними и глазел, не исключено, что не смог бы тогда рассказать о том, что увидел. – Когда имеешь дело с настоящими профессионалами, в этом и заключается проблема. Они так же ловко умеют осуществлять этот манёвр, как обращается с колодой карт крупье в Лас-Вегасе. Тебе потребуется хорошее увеличительное стекло и камера, ведущая замедленную съёмку, а это слишком громоздко для оперативника. Но они только что доказали, что оба ведут активную разведывательную деятельность, и это прорыв в расследовании, как к этому ни относиться.
– Ты опознал девушку?
– Елена Ивановна Димитрова. – Провалов передал досье. – Всего лишь проститутка, но, конечно, очень дорогая.
Райли открыл папку и посмотрел на страницу. Известная милиции проститутка, специализирующаяся по работе с иностранцами. Её фотография была необычайно приукрашенной.
– Ты пришёл на работу рано утром? – спросил Райли. Провалов не мог не прийти рано, чтобы успеть сделать всю эту работу.
– Ещё до шести, – подтвердил капитан. Расследование становилось для него все более увлекательным. – Между прочим, она оставалась в квартире у Климентия Ивановича всю ночь. Вышла из здания и села в такси в семь сорок утра. Мои люди заметили, что она выглядела довольной и счастливой.
Это вызвало у Райли взрыв смеха. Она не покинула своего клиента раньше того времени, когда Провалов явился к себе в кабинет. «Это повлияло, должно быть, на его мнение», – подумал агент ФБР с внутренней улыбкой. Не приходится сомневаться, что это повлияло бы и на его мнение.
– Ну что ж, нашему субъекту повезло. Думаю, что в ближайшие месяцы ему так не будет везти, – задумчиво произнёс Райли, надеясь, что это замечание улучшит отношение к жизни его коллеги.
– Остаётся только надеяться, – холодно согласился Провалов. – Я выделил четырех человек для наблюдения за его квартирой. Если он выйдет и создастся впечатление, что он куда-то уезжает, я постараюсь направить в его квартиру экспертов для установки аппаратуры электронного наблюдения и прослушивания.
– Они понимают, что нужно проявить максимальную осторожность? – спросил Райли.
В случае, если этот хмырь Суворов так хорошо подготовлен, как им кажется, он оставит в квартире контрольные пометки, которые сделают проникновение в его квартиру весьма непростым делом.
– Эти парни тоже прошли подготовку в КГБ. Ещё в прежнее время один из них принял участие в поимке французского офицера разведки. А теперь позволь мне задать вопрос, – сказал русский.
– Валяй.
– Что тебе известно о специальной антитеррористической группе, базирующейся в Англии?
– Ты имеешь в виду «людей в чёрном»?
Провалов кивнул.
– Да. Тебе известно что-нибудь о них?
Райли знал, что ему нужно тщательно выбирать слова, хотя ему и было известно очень мало.
– Понимаешь, я не знаю ничего, кроме того, что появилось в газетах. По-моему, это что-то вроде многонациональной группы НАТО, состоящей отчасти из военнослужащих и отчасти из полицейских. В прошлом году они провели несколько успешных операций. Почему это интересует тебя?
– Ко мне поступил запрос с самых верхов, потому что я знаком с тобой. Мне сказали, что они приезжают в Москву, чтобы помочь в подготовке наших людей – групп спецназа, решающих аналогичные задачи, – объяснил Провалов.
– Неужели? Понимаешь, я никогда не состоял в исполнительных группах ФБР, всего один раз принимал участие в действиях местной группы SWAT. Гас Вернер знает, наверно, гораздо больше. Раньше он руководил группой спасения заложников и был старшим агентом в целом регионе – командовал большим отделением ФБР в крупном городе. Я встречался с ним только один раз, мы просто поздоровались. У Гаса отличная профессиональная репутация.
– Репутация?
– Это значит, что он хорошо проявил себя. У рядовых агентов высокое мнение о нем. Но, как я уже сказал, это исполнительная часть Бюро. Я же всегда работал с шахматистами.
– Ты имеешь в виду, занимался расследованием.
Райли кивнул.
– Совершенно верно. Вообще-то такова была первоначальная задача ФБР, но со временем появились и другие функции. – Американец замолчал. – Значит, ты следишь за этим Коневым/Суворовым очень внимательно?
– Моим людям дано указание соблюдать предельную осторожность, но, ты прав, мы не спускаем с него глаз.
– Ты знаешь, если он действительно сотрудничает с китайскими разведчиками… тебе не кажется, что они могут попытаться убить Головко?
– Я не знаю, но мы должны рассматривать и такой вариант.
Райли кивнул. Он подумал, что новость может заинтересовать Вашингтон. Пожалуй, следует обсудить вопрос с резидентом ЦРУ в Москве.
* * *
– Мне необходимы досье на всех, кто когда-нибудь работал с ним, – распорядился Сергей Николаевич. – И мне нужно, чтобы ты сам принёс его личное дело.
– Слушаюсь, товарищ директор, – ответил майор Шелепин и кивнул.
Утренний инструктаж, проведённый полковником милиции, не удовлетворил ни директора СВР, ни его личного телохранителя. На этот раз, в виде исключения, удалось обойти легендарную русскую бюрократию, и информация с необычайной быстротой поступила к тем, кого она действительно интересовала. Это включало человека, который был сегодня ещё жив, возможно, только чудом. Потому что кто-то имел такую же машину и оказался в ненужное время в ненужном месте.
– И мы создадим специальную группу активных действий, которая будет работать с этим молодым Проваловым.
– Конечно, товарищ директор.
«Странно, – подумал Сергей Николаевич, – как быстро может меняться мир». Он отчётливо помнил утро, когда произошло убийство, – такие вещи не забываются. Но после нескольких дней шока, сопровождаемого страхом, он позволил себе успокоиться, поверить, что именно Авсеенко был подлинной целью покушения, совершенного преступным миром, пожелавшим стереть сутенёра – Головко нравилось это архаичное американское выражение, – и что жизнь его самого не подвергалась опасности. После того как он заставил себя поверить в это, происшествие на площади Дзержинского начало походить на ДТП, мимо которого он проезжал. Даже если в результате несчастного случая погиб какой-нибудь автомобилист, вы выбрасываете это из головы, как нечто не имеющее отношения к вам. Такое не могло случиться с вами, потому что вы едете в дорогом служебном автомобиле и за рулём сидит Анатолий. Но теперь Головко начал думать о том, что он уцелел в результате простой случайности.
