Номури встал, зашёл сначала в ванную и затем прошёл в кухню, откуда вернулся с двумя бокалами. Минг села в постели, взяла бокал и сделала пару глотков. Номури не удержался, протянул руку и коснулся груди девушки. Её кожа была такой же шелковистой и зовущей.
– Моя голова все ещё не работает, – сказала она после третьего глотка.
– Милая, существует время, когда она не нужна ни мужчине, ни женщине.
– Это верно. Твоя колбаска не нуждается в мозге, – ответила она и протянула руку вниз, чтобы поласкать его пенис.
– Осторожно, девушка! У него была длительная тяжёлая гонка! – предостерёг её офицер ЦРУ с внутренней улыбкой.
– О да, он потрудился. – Минг наклонилась, чтобы коснуться его мягкими губами. – И он выиграл её.
– Нет, но зато сумел догнать тебя. – Номури закурил снова. Затем с удивлением увидел, что Минг сунула руку в свою сумочку и вытащила пачку собственных сигарет.
Она изящно закурила и глубоко затянулась, выпустив наконец дым через ноздри.
– Девушка-дракон! – воскликнул со смехом Номури. – А дальше последует пламя? Я не знал, что ты куришь.
– В офисе у нас курят все.
– Даже министр?
Взрыв смеха.
– Особенно министр.
– Ему нужно сказать, что курение вредит здоровью и отрицательно отражается на мужской силе.
– Копчёная колбаска – это не твёрдая колбаска, – заявила Минг со смехом. – Может быть, в этом и заключается его проблема.
– Тебе не нравится твой министр?
– Он старый человек, который считает, что у него молодой пенис. Фанг использует своих секретарш в офисе в качестве собственного публичного дома. Ничего не могло быть хуже, – призналась Минг. – Прошло много времени с того момента, когда я была его любимой наложницей. Теперь он нацелился на Чаи, а она обручена, и Фанг знает это. Такое поведение старшего министра омерзительно.
– Для него не существует законов?
Она фыркнула, едва скрывая отвращение.
– Законы существуют не для них. Номури-сан, это министры правительства. Они сами являются законом, их не интересует, что думают окружающие о них или об их привычках, – и вообще мало кто знает об этом. Они коррумпированы до такой степени, что древним императорам стало бы стыдно. Они утверждают, что представляют собой стражей простого народа, крестьян и рабочих, которых якобы любят как своих детей. Так что, полагаю, иногда я являюсь одной из крестьянок, верно?
– А мне казалось, что ты любишь своего министра, – ответил Номури, побуждая её к дальнейшим откровениям. – О чем он говорит?
– Что ты имеешь в виду?
– Поздняя работа, из-за которой ты задержалась в офисе.
– О, это разговор между министрами. Фанг ведёт личный подробный политический дневник – в случае, если президент захочет уволить его, он может воспользоваться дневником для защиты. Вот почему он ведёт записи обо всём, что делает, а я его секретарша и транскрибирую все его записи. Иногда на это уходит очень много времени.
– Ты, конечно, пользуешься своим компьютером.
– Да, теперь я пользуюсь новым компьютером, ведущим записи идеальными иероглифами на мандаринском наречии, который ты дал нам со своей программой.
– И ты сохраняешь все это в своём компьютере?
– Да, на жёстком диске. Конечно, в зашифрованном виде, – заверила она Номури. – Мы научились этому у американцев, когда нам удалось вскрыть их материалы о вооружении. Это называется системой шифрования, требующей больших усилий для дешифровки, я не знаю, что это значит. Я, выбирая файл, который хочу открыть, печатаю ключ дешифровки, и файл открывается. Хочешь знать, каким ключом я пользуюсь? – Она хихикнула. – ЖЁЛТАЯ СУБМАРИНА. На английском языке, из-за клавиатуры – это было ещё до твоей новой программы, к тому же это из песни Битлов, которую я слышала по радио. «Мы все живём в жёлтой субмарине», что-то вроде этого. Тогда я все время слушала радио, когда впервые начала заниматься английским языком. Я потратила полчаса, разыскивая субмарины в словаре и затем в энциклопедии, стараясь понять, почему подводную лодку покрасили в жёлтый цвет. А-а! – Её руки взлетели в воздух.
Ключ дешифровки! Номури пытался скрыть своё волнение.
– Ну что ж, там должно быть очень много папок. Ты была секретаршей довольно долго, – небрежно заметил он.
– Да, более четырехсот документов. Я различаю их по номерам, вместо того чтобы придумывать для них новые названия. Сегодня был документ номер четыреста восемьдесят семь, между прочим.
Боже мой, – подумал Номури, – четыреста восемьдесят семь документов о разговорах, которые вели между собой члены Политбюро. По сравнению с этим золотая шахта выглядит полигоном для сброса токсичных отходов.
– О чем точно они говорят? Я никогда не встречал высокопоставленного правительственного чиновника, – объяснил Номури.
– Да обо всём! – ответила она, докуривая свою сигарету. – У кого появились какие идеи в Политбюро, кто хочет улучшить отношения с Америкой, кто хочет, наоборот, навредить им – обо всём, что только можно придумать. Оборонная политика. Экономическая политика. Сейчас привлекает внимание отношение к Гонконгу. Политика «Одна страна, две системы» создала проблемы у некоторых промышленников в Пекине и в Шанхае. Они считают, что с ними обращаются не с таким уважением, которого они заслуживают, им это не нравится. В Гонконге их уважают больше. Фанг относится к числу тех членов Политбюро, которые стараются найти компромисс и уладить ситуацию. Ему это удастся, наверно. Он хорошо разбирается в подобных делах.
– Как, должно быть, увлекательно быть знакомым с такой информацией – действительно знать, что происходит в твоей стране! – с восторгом воскликнул Номури. – В Японии мы ничего не знаем о том, чем занимаются наши дзайбацу и другие крупные промышленники – главным образом разрушают экономику, идиоты. Но поскольку никто об этом не знает, ничего не делается для того, чтобы улучшить ситуацию. Неужели у вас то же самое?
– Конечно! – Минг закурила новую сигарету, активно развивая разговор, уже забыв о том, что они больше не говорят о любовных делах. – Когда-то я изучала Маркса и Мао. Было время, когда я верила во все это. Я даже считала, что нужно верить министрам, потому что они честные и преданные люди, и полностью верила в то, чему нас учили в школе. Но затем я увидела, что у армии своя промышленная империя и благодаря этой империи наши генералы богаты и счастливы. И я увидела, как министры используют женщин и какие у них апартаменты. Они превратились в новых императоров. У них слишком много власти. Женщина, может быть, могла бы воспользоваться такой властью и не поддаться коррупции, но не мужчина.
«Феминизм проник и сюда тоже? – подумал Номури. – Возможно, она слишком молода, чтобы помнить жену Мао, Янг Куинг, которая могла бы давать уроки коррупции византийцам».
