— Что вы имеете в виду? — спросил принц.
— От этих чёртовых лекарств так туго соображаешь! — сказал Райан — не столько принцу, сколько себе. — Сообщила ли вам полиция о намерениях террористов?
Принц выпрямился на стуле.
— Я не могу…
— И не надо, — обрезал его Райан. — Сказали вам, что это вы, именно вы спасли всю вашу семью?
— Нет, но…
— Тони?
— Меня предупредили, что вы очень умны, Джек, — сказал Вильсон. — Боюсь, большего я сказать не имею права. Ваше королевское высочество, возможно, доктор Райан прав в своей оценке.
— Какой оценке? — озадачился принц. Райан объяснил. На это потребовалось всего несколько минут.
— Как вы, Джек, пришли к этому выводу? Райан все ещё так и сяк обкатывал эту гипотезу.
— Я — историк, сэр. Это моя работа — вычислять. А до того я был биржевым маклером — тоже все вычислял. Это не так уж и сложно, когда вы обдумаете это сами. Вы натыкаетесь на явные несоответствия, а потом стараетесь разобраться, в чём тут дело. Все это, — заключил он, — не более чем мои домыслы, но, готов биться об заклад, что коллеги Тони пришли к тому же выводу.
Вильсон промолчал. Он всего лишь откашлялся, что было вполне красноречивым ответом.
Принц замер, уставившись в свою чашку. На лице его уже не было следов страха и стыда. Теперь оно выражало холодный гнев.
— Да, у них был этот шанс, не так ли?
— Да, сэр. Думаю, если они это попробуют ещё раз, им будет куда труднее. Верно, Тони?
— Очень сомневаюсь, что они ещё раз решатся на такое, — сказал Тони. — Мы после этого, конечно, усилим сбор разведданных… Армия освобождения преступила некую красную черту. Успех усилил бы их политическую позицию, но они ведь провалились, не так ли? Это навредит им, подорвёт «народную» поддержку. Кое-кто из знающих их начнёт переговоры… не с нами, конечно, вы же понимаете, но кое-что из того, что они будут обсуждать, рано или поздно дойдёт до нас. Они были отщепенцами и раньше, а теперь и подавно…
«Извлекут ли они из этого должный урок? — задумался Райан. — И если да, то какого рода урок? Вот в чём вопрос». Джек знал, что тут возможны лишь два взаимоисключающих ответа. Он взял это себе на заметку, чтобы обдумать позже, дома. Для него это не было всего лишь академическим интересом, его плечо было тому доказательством.
Принц поднялся.
— Вы должны извинить меня, Джек. Но у меня ещё масса дел.
— Снова появитесь на людях?
— Если я буду прятаться — они выиграли. И теперь, после разговора с вами, мне это ещё очевиднее. И вообще, мне есть за что быть благодарным вам. Я имею в виду не только вчерашнее.
— Вы бы и сами с этим разобрались рано или поздно. Но чем раньше, тем лучше, не так ли?
— Нам надо ещё увидеться.
— С удовольствием, сэр. Хотя, боюсь, я тут надолго застряну.
— Мы скоро отправляемся за границу — послезавтра. Это официальный визит в Новую Зеландию и на Соломоновы острова. Возможно, вы уже уедете, когда мы вернёмся.
— По силам ли вашей супруге такая поездка, Ваше высочество?
— Думаю, что да. Доктор сказал, что ей именно нужна перемена обстановки. Вчера ей пришлось многое пережить, но, — улыбнулся он, — мне, полагаю, было куда тяжелее.
«Согласен, — подумал Райан. — Она молода и скоро полностью придёт в себя». По крайней мере, у неё будет о чём вспоминать. Прикрыть своим телом от пули это на пользу семейным отношениям".
— Она, конечно, знает, что вы от неё без без ума, сэр.
— Это верно, я её люблю, — сказал принц очень серьёзно.
— Из-за этого обычно и женятся, сэр, — сказал Джек. — Даже и мы, простые люди.
— Вы поразительно непочтительны, Джек.
— Прошу прощения, — улыбнулся Райан. И принц улыбнулся тоже.
— Не стоит извиняться, — принц протянул Райану руку. — Спасибо вам, сэр Джек, за многое.
И он покинул палату, выпрямив спину и печатая шаг.
— Знаешь, Тони, разницу между им и мной? Я могу сказать, что был в морской пехоте, и этого достаточно. Но этот бедолага должен каждый Божий день доказывать это каждому встречному-поперечному. Наверное, это участь всех, кто вечно на виду у публики. Да я бы, — помотал он головой, — ни за какие коврижки не поменялся с ним.
— Он родился для этого, — возразил Вильсон.
— В этом, — сказал Джек, обдумав его слова, — и разница между вашей страной и моей. Вы считаете, что человек рождён для чего-то определённого. Мы же полагаем, что он должен сам дорасти до этого. Это совсем иное дело, Тони.
* * *
— Я думаю, мне надо пойти на это, — сказал Эшли, вновь пробегая глазами телекс. Вызывало тревогу то, что его называли по имени. Руководители Временной группировки ИРА знали не только то, кто он такой, но и то, что в службе безопасности именно он вёл это дело. — Как, черт побери, они это пронюхали?
— Согласен, — сказал Джеймс Оуинс. — Раз они так жаждут побеседовать с нами, они, вероятно, намерены сообщить что-то важное. Конечно, тут есть элемент риска. Вам следует взять кого-нибудь с собой.
Эшли уже думал об этом. Конечно, не исключено, что его могут оставить заложником… Но, странное дело, ВГИРА вела себя, соблюдая определённый кодекс.
В рамках этого кодекса всё было честно — в соответствии с их собственным представлением о честности, конечно. Наметив кого-то в качестве жертвы, они расправлялись с ним безжалостно, но вот с наркотиками они не связываются. Их бомбы убивали детей, но похищением детей они не занимались. Эшли покачал головой.
— Не стоит. Наши люди ведь уже встречались с ними, и никогда не было никаких проблем. Поеду один, — заключил он, направляясь к двери.
* * *
— Папа! — Салли ворвалась в палату и остановилась как вкопанная возле постели, норовя сообразить, как ей туда вскарабкаться, чтобы поцеловать отца.
Ухватившись за боковые прутья, она, поставив ногу на раму, подтянулась. Когда её крохотное тельце перегнулось через край матраца, Райан помог ей сесть на постель.
— Привет, папа, — Салли поцеловала его в щеку.
— Ну, как ты сегодня?
— Хорошо. А что это такое?
— Это гипс, — ответила Кэти. — Я думаю, что тебе надо в уборную.
— О'кей, — согласилась Салли и спрыгнула с постели.
— Я думаю, уборная вон там, — сказал Джек. — Но я не уверен.
— А ну-ка, Салли, давай быстрее, — сказала Кэти. Позади Кэти стоял какой-то человек — лет под тридцать, атлетически сложенный и, разумеется, хорошо одетый. К тому же, как заметил Раин, довольно привлекательный.
— Добрый день, доктор Райан, — сказал он. — Меня зовут Уильям Гревилл.
