противном случае операторам приходилось бы следить за автомобилями, мчащимися по шоссе к западу от самолета. Однако программное обеспечение позволяло принимать все без исключения отраженные сигналы, прежде чем решить, будет сигнал показан оператору или нет, и все, что находилось в пределах – или за пределами – этого кольца, через несколько секунд рассматривалось как возможный контакт с самолетом. Таким образом, пара альбатросов, летящих на расстоянии нескольких тысяч метров друг от друга, в воображении компьютера становилась движущимся самолетом. Это сводило с ума операторов, а вместе с ними и пилотов двух «иглов», сопровождающих самолет раннего обнаружения на расстоянии тридцати километров. Результатом таких осложнений было раздражение, которое отражалось на суждениях операторов. Вдобавок при высочайшей чувствительности всей системы все еще продолжающийся поток гражданских авиалайнеров походил на эскадры бомбардировщиков, и единственным облегчением было то, что Ками-1, барражировавший к северу от Ками-2, занимался слежением за ними и их опознанием.
– Контакт, пеленг один-ноль-один, расстояние четыреста километров, – произнес в интерком командир одного из самолетов. – Высота три тысячи метров… снижается. Скорость пятьсот узлов.
– Снова птица? – раздраженно спросил полковник, возглавляющий операцию.
– Нет, непохоже… контакт становится все более отчетливым.
Другой летчик в звании полковника осторожно отодвинул от себя рукоятку управления, и его бомбардировщик начал снижаться. Автопилот был теперь отключен. Входим в область действия воздушного радиолокатора и тут же покидаем ее, сказал он себе, окидывая взглядом небо перед собой.
– Вон наш друг, – послышался голос офицера группы электронного противодействия. – Пеленг два-восемь-один.
Автоматически оба летчика – первый и второй пилоты – посмотрели направо. Неудивительно, что там они ничего не увидели. Второй пилот тут же перевел взгляд внутрь кабины. Ночью необходимо не отрывать взгляда от приборов. Отсутствие системы надежных внешних ориентиров означает, что у человека может возникнуть головокружение, потеря пространственной ориентации, чего боятся все летчики. Самолет вроде приближался к слоистым облакам. Взгляд второго пилота тут же остановился на приборе, измеряющем наружную температуру. Тридцать пять по Фаренгейту, это хорошо. Стоит температуре опуститься на два-три градуса ниже – и тут же возникнет опасность обледенения, а у бомбардировщика Б-1, как и у большинства военных самолетов, отсутствовали антиобледенительные устройства. Ну что ж, по крайней мере операция заключалась в электронном, а не визуальном наблюдении, а наличие облаков не мешает работе радиолокаторов.
Однако появление облаков означало увеличение влажности, и второй пилот упустил из виду, что датчик наружной температуры воздуха находится в носовой части самолета и что хвостовое оперение расположено заметно выше. Там температура составляла 31 градус, и на вертикальном киле бомбардировщика начал образовываться лед. Его было явно недостаточно, чтобы он мог как-то отразиться на управлении самолетом, но даже очень маленького слоя льда хватает, чтобы внести незначительные изменения во внешние очертания бомбардировщика, допуски радиолокационного поперечного сечения которого, РПС, измеряются миллиметрами.
* * *
– У меня четкий контакт, – произнес командир Ками-2. Он замкнулся на контакте и перевел его на дисплей, расположенный перед креслом полковника. – Пожалуй, вон там еще один.
– Да, вижу. – Контакт, заметил он, перестал снижаться и выходил на горизонтальный полет, направляясь прямо к Токио. Это не мог быть авиалайнер. У контакта нет транспондера. Курс не соответствует курсу гражданского самолета, да и высота непохожа. Это мог быть только враг. Придя к такому заключению, командир приказал двум своим, истребителям направиться к цели.
– Мне кажется, я могу запросить его сейчас более…
– Нет, – прервал полковник по каналу внутренней связи. Два истребителя F-15J только что произвели дозаправку и находились в удобном положении для перехвата. Буквенно-цифровые символы на экранах Ками показывали, что они недалеко, летчики истребителей видели на дисплеях передаваемое изображение, так что им не требовалось включать свои радиолокаторы наведения. При собственной скорости пятьсот узлов и такой же скорости приближающегося самолета суммарная скорость составляла тысячу узлов и сближение было стремительным.
Одновременно информация была передана в наземный региональный штаб ПВО, и очень скоро множество людей стали свидетелями электронной драмы. Теперь были обнаружены три приближающихся самолета, которые располагались на таком расстоянии друг от друга, словно собирались нанести удар. Все знали, что если это бомбардировщики Б-1, то они могут нести бомбы или крылатые ракеты и совершить пуск последних. Это создавало проблему для командующего ПВО, да и время суток затрудняло ее решение. Полученные им указания не были еще достаточно конкретными, а запросить Токио он не мог. Но приближающиеся – самолеты находились в пределах зоны ПВО и были, скорее всего, бомбардировщиками. Как же поступить? – спросил себя генерал. Пока он приказал истребителям разойтись и каждому направиться к отдельной цели. Все происходило слишком быстро. Генерал не был уверен в правильности принятого решения, но нельзя разработать план для каждой возможной ситуации, это были бомбардировщики, они находились слишком близко и стремительно мчались к цели.
* * *
– Нас еще «не осветили»? – спросил командир бомбардировщика. Он не собирался приближаться к японскому самолету радиолокационного обнаружения ближе, чем на сто миль, и уже разработал в уме процедуру ухода от него.
– Нет, сэр. Я вижу, как его радар «оглядывает» пространство каждые шесть секунд, но на нас он еще не замыкался.
– Не думаю, что они могут обнаружить нас таким образом, – произнес вслух пилот.
– Если нас обнаружат, мы успеем унести ноги. – Второй пилот Нервно размял пальцы, надеясь, что его уверенность достаточно обоснованна.
Не приходилось ожидать, что истребители ринутся в атаку в расчете на легкую победу. Сейчас они находились выше слоя облаков, а прорываться сквозь них небезопасно. Приказ об атаке, поступивший по радио, не вызвал у летчиков особого энтузиазма, они повиновались ему механически после бесчисленных часов тренировок и подготовки, в конце длинного утомительного ночного патрулирования. Радиолокатор Ками-2 перешел на другую частоту и начал посылать электронные импульсы ко всем трем приближающимся объектам.
* * *
– Они обнаружили нас, – тут же доложил офицер группы электронного противодействия. – Изменили частоту и посылают в нашу сторону мощные импульсы в К-диапазоне.
– Наверно, только сейчас сумели нас заметить. – Этого следовало ожидать, не правда ли? Как только рассчитают курс сближения, попытаются уточнить его, У полковника было еще немного времени. Он решил, что сохранит прежний курс в течение нескольких минут и увидит, что произойдет.
– Он не поворачивает, – произнес командир. Бомбардировщик должен был отвернуть немедленно, не правда ли? – подумали все, кто находились на борту японского самолета раннего радиолокационного обнаружения. Существовала только одна разумная причина, по которой бомбардировщик сохраняет прежний курс, и потому последовал очевидный приказ. Ками-2 снова изменил частоту радиолокатора, перейдя на огневой режим, и один из истребителей выпустил две ракеты с радиолокационными головками наведения. Второй «игл», к северу от первого, все еще находился за пределами дальности эффективного обстрела своей цели. Его пилот нажал на кнопку форсажа и начал стремительно сближаться с ней.
