От Алевтины - Егору
Письмо только на литературные темы, с комментариями, с
вводными эпиграфами, с прозой, стихами и с романсами, сочиненными
корреспондентом самостоятельно и посвященными адресату
Эпиграфы
«Иногда хочется кричать, да хорошее воспитание не
позволяет».
(«Путешествие дилетантов»)
«Встретив бритоголового, не проси одолжить у него прическу».
(вьетнамская пословица)
«Пес хотел немножко кушать, потому что был живой».
(А. Иванов)
Проза
Читая В. Сидорова «Семь дней в Гималаях»:
«В борьбе с самим собой еще никто и никогда не обретал
спасения. Ибо идут вперед только утверждая, но не отрицая».
Ну да! Я с собой и не борюсь, ага!
«…ломай вырастающие перегородки условного между тобой и
людьми. Надо открыть все лучшее в себе и пройти в храм сердца другого. В себе
найти цветок любви и бросать его под ноги тому, с кем говоришь».
Вообще-то у меня сердце постоянно болит из-за тебя. И эти
всякие ситуации — для меня — вовсе не главное: пришло — уйдет.
«…Не тот любит, кто несет свой долг чести и верности. Но
тот, кто живет и дышит именно потому, что любит и радуется, и иначе не может».
Так что — мои письма уже в Индии читали? И В. Сидорову
передали?
«…Как только ты почувствуешь, что сердце твое живет в моем и
мое — в твоем, что рука твоя — в моей руке, ты уже и думать не будешь о
самообладании как о самоцели. Ты будешь его вырабатывать, чтобы всегда быть
готовым выполнить возложенную на тебя задачу. И времени думать о себе у тебя не
будет. Если ты живешь в полном самообладании, ты всегда держишься за мою руку.
И все твои дела — от самых простых и до самых сложных — я разделяю с тобой».
Я могу! Я могу не думать о себе, поэтому я так часто
чувствую твою руку, потому и живу. Только ты не отбирай ее, пожалуйста, ладно?
«…Одной готовности, как таковой, мало. Предполагается еще и
верность Учителю и его словам…»
Тут ты можешь быть спокоен. Не каждое тобой сказанное слово
приму, да тебе чтоб каждое — и не надо, а про верность тебе — тут все. На самом
«гималайском» уровне. Ладно, поживешь — увидишь. Что кулаком-то по груди
стучать?
«…Всякая разлука только до тех пор мучительна, пока у
человека не созреет сила духа настолько, чтобы посылать творческий ток любви
своему любимому… Ежедневная радостная мысль о человеке равняется постройке
рельсов для молниеносного моста, на котором можно научиться встречаться мыслями
с тем человеком, о котором будешь Радостно, чисто, пристально и постоянно
думать…»
Все так и есть — точь-в-точь! Просыпалась с этим: «Егор, я
люблю тебя!» Сейчас «радостно» — бывает не часто. Нет, я и сейчас могу вдруг
ликующе к тебе: «Егорушка!» Только — редко. А сосредоточиться на тебе — я
этого, в общем-то, лишена: я сосредоточилась на тебе однажды, а после этого так
и не «рассосредоточилась». я только с тобой, каждую минуту.
«…Еще и еще раз уложите во все складки вашего сознания не
раз сказанные слова: Если сердце ваше чисто — никакое зло не может коснуться
вас».
В общем-то, соответствует моему: жить так, чтобы перед
Егором не было стыдно.
Поэзия
Можете плакать, можете смеяться: У меня есть конь, который
ночью поет. Мелодии у песни нет. Слов у песни нет. Даже самого коня нет. А
все-таки тому лучше живется, У кого есть конь, который ночью поет. (Ояр
Вациетис)
Мой-то конь поет и днем, и ночью. Его песни я воспринимаю в
виде боли около сердца, немного правее. И всегдашним там сквознячком (может, у
меня душа — как раз в том месте и находится?) Понимаешь, иногда вздрагиваю и
оглядываюсь: так явственно слышу твой голос. Что — голос? — я вдруг рядом
почувствую твое дыхание, чуть подниму руку — дотронуться — опущу тут же, не
прикоснувшись, а ладонь ощущает — понимаешь, все равно ощущает прикосновение.
Ну что мне — перекреститься, что ли, в эти секунды? Так это очень часто бывает.
Все время подряд креститься, что ли?
По этому поводу я поднимаю бунт на корабле, я вырываюсь на
палубу, лезу на мачту и поднимаю черный флаг! А на нем с одной стороны
написано: «Люблю Егора», а с другой — то же самое. Я немного там еще посижу,
покричу, отведу душу, ладно? Мне — в море — всегда вспоминается — детское,
асеевское:
Не верю ни тленью, ни старости, Ни воплю, ни стону, ни
тлену! Вон ветер запутался в парусе, вон — волны закутались в пену! А мы — на
волне покачаемся, посмотрим: что будет, что станет. Ведь мы никогда не
кончаемся, мы — воль напряженных блистанье. А если минутною робостью скуют нас
сердца с берегами — вскипим! И над синею пропастью Запляшем сухими ногами.
Сейчас для выкрикивания с мачты я бы что-нибудь получше
могла подобрать, но я же говорю: вспоминается то, что с детсада было в душе,
тебя ждало- дожидалось.
Романсы самодеятельного автора
1.
По чьему, по какому, скажи мне, наитью,
Видно, этого я никогда не пойму,
Кто-то крепко связал нас невидимой нитью?
Нет! Он сердце мое привязал к твоему.
2.
Ведь все могла ты, ведь сумела
И нестерпимое перетерпеть.
Сгореть? Дотла? Нет, нет! Не дело.
Не сметь, несчастная! Иль сметь?..
3.
А я была горой могучей.
Мне все иные — не под рост.
Но налетела страсть как туча
И я — пылинка?.. Вот вопрос!
Ты Зороастр? Ты Заратустра?
Ты жрец огня Иль хладный маг?
Ты кратер пламенного чувства?
Игрок, обдумавший свой шаг?
Владеешь силою огромной,
Меня сломившей навсегда.
Так кто же ты? Волшебник темный
Иль счастья светлая звезда?
4.
Ни видеть не должна я, ни внимать
Тем звукам голоса. Они, как волны,
Захлестывают. Мне не удержать
Здесь на плаву корабль, смятенья полный.
Да! Мне спастись, увы, уж не дано.
«Титаник» мой идет на дно.
5.
Какой сегодня ветер на Неве!
Он в ярости сейчас фонарь сорвет.
Не удержать берет на голове.
Шторм стонет, воет, озверев ревет.
Неистовствует, волны гонит вспять,
Они вздымаются за парапет.
